Анна Никольская - Валя offline

Все днём с огнём ищут «новую детскую литературу», а она уже давным-давно здесь как здесь и тут как тут, в лице Анны Никольской, которой подвластны буквально все литературные жанры. Давно ли мы умирали от смеха над её прелестнейше-абсурднейшей Бабакой Косточкиной. А вот теперь к нам пришла тринадцатилетняя Валя, вместе со своими оффлайн-и-онлайн жизнями, воспоминаниями, снами, радостями, горестями и заветными желаниями, которые просты донельзя:

1. Найти парня.

2. Кожаные сапоги-чулки.

3. Компьютер (пускай будет даже секонд-хэндовский).

4. Чтобы прошли прыщи!!!

5. Похудеть на 5 кг (в идеале на 6) и носить лифчик.

6. Мир во всём мире и никаких атомных электростанций.

7. Чтобы мы жили все вместе, как раньше.

И вдруг — И ВДРУГ! — все её желания, как по волшебству, начинают исполняться.

Впрочем, все, да не все.

Потому что жизнь онлайн — это одно, а жизнь оффлайн — это несколько другое. И оффлайновской Вале никуда не деться ни от своих комплексов (которые её «пронизывают» буквально от висков и до носков), ни от своей первой любви, ни от неизменной спутницы этой первой любви — первой же ревности… В общем, всё, как положено; вернее — всё, как заложено (сами знаете Кем) в детство и отрочество каждого из нас. Всё это было и у Александра Сергеевича, и у Льва Николаевича, и у Фёдора Михайловича. И далее всё будет именно так, независимо от внешнего антуража.

Впрочем, так, да не так.

На то ведь Анна Никольская не просто человек пишущий (их «тьмы и тьмы и тьмы»), а настоящая писательница (их раз, два — и обчёлся). Поэтому-то и повесть у А. Н. получилась единственная и неповторимая. Читаем её, и нам «втыкается в сердце иголка — тупым концом», а то и вовсе «сердце куда-то проваливается, а потом вдруг начинает стучать в разных местах: в руках, ногах, в животе, в голове, в ушах».

Перед вами настоящая книга настоящего писателя. Прочтите эту необыкновенную историю из нашей обыкновенной жизни, и вы сами в этом убедитесь.

Валерий Роньшин, писатель, автор более ста книг для детей и подростков

Повесть Анны Никольской «Валя offline» написана настоящим, живым языком подростков и из головы настоящего подростка. Мировосприятие главной героини, конечно, освещено некоторой долей авторского осознавания, но ровно в той мере, в какой может себя осознать думающий подросток.

При чтении возникает ощущение, что попал обратно в школу. Нет, неверно, не «обратно». Что попал в современную школу. Это позволяет ожидать, что книга станет «своей» среди читателей, на которых рассчитана. Сейчас как раз набирает силу и популярность литература для старшеклассников. Впрочем, сами ребята во все времена жаждали читать о себе, о своих проблемах, ситуациях, схожих с собственными, так что, говоря о расцвете, мы имеем в виду поднявшуюся не так давно волну именно ИЗДАТЕЛЬСКОГО интереса. Что же касается авторов, то им всегда было интересно писать о себе-подростке, да спроса на такую литературу почти не было.

Почему автору хочется затрагивать такую скользкую, трудную тему, о которой воспоминаний-то почти не сохранилось? Да потому, что писательство — это как раз способ понять себя, вытащить из глубин памяти то время, когда в голове полная неразбериха, когда кажешься себе уже взрослым, и размеры взрослые приобрёл, вроде, и стремления, но твои ожидания, представления ещё не имеют ничего общего с реальностью. Отсюда такие жестокие разочарования, такая лавина неизведанных, почти невыносимых эмоций. Может, будь у нас в своё время такие книги, показывающие подростку самого себя, было бы меньше совершено глупостей и ошибок, меньше нанесено вреда физическому и психическому здоровью. Может, многие молодые люди тогда удержались бы от сигарет и спиртного, от первого укола героина, от первой таблетки, «освобождающей сознание».

О повести «Валя offline», несомненно, заговорят, она не пройдёт незамеченной на книжном рынке.

Дина Крупская, переводчик, главный редактор журнала «Кукумбер»

Когда мне было пять лет, мы ещё не в деревне жили, а в городе. На море. С родителями и бабой Лизой. Но это было уже давно, поэтому я моря почти не помню — какое оно на ощупь и вообще.

Вон оно — за окошком, проплывает мимо. Интересно — обычно люди в море плавают, а тут море само. Это потому, что мы едем на поезде «Новосибирск — Анапа». Уже четвёртые сутки, между прочим. Скоро приедем.

— Валя, хватит в окно таращиться! Займись каким-нибудь делом, — кричит мама.

Интересно, это каким?

Мама постоянно так, но я уже привыкла. Просто у неё голос громкий из-за работы. А со стороны кажется, что она всё время злится. Незнакомые люди так думают.

Их в нашем купе двое. Хотя они вообще-то уже не незнакомые. Мы с ними ещё на вокзале в Новосибе познакомились. Пётр Сергеевич помогал маме затаскивать чемоданы, а Карина угостила меня «дамскими пальчиками».

Она очень красивая, Карина, в цветастом платье до пола. Не то, что я — с оладьей вместо лица. А у Карины глаза северного оленя. И волосы, когда она косу распускает, до самых пяток и ещё чуть-чуть по полу! Карина даже снималась в одной рекламе шампуня, но там её лица не видно — только волосы. Она королева эпизода.

А у Петра Сергеевича, наоборот, лысина блестящая, как будто её только что покрыли лаком. Я сразу заметила, ещё когда он возился с нашими чемоданами. Хотя Пётр Сергеевич тщательно её камуфлирует — наискосок. Откашляется, поплюет на расчёску и зачёсывает, зачёсывает — совсем как Жозефина, наш кот, когда умывается. Он тоже кашлял, особенно весной, если менялась погода.

А ещё я заметила, что ему нравится мама. Не коту, конечно, а Петру Сергеевичу (Жозефина маму терпеть не мог — всё время хватал её зубами за щиколотки. Но он уже умер). Пётр Сергеевич то и дело предлагает маме попробовать свою колбасу. Он, оказывается, мастер колбасных дел.

Но мама не любит колбасу. Она говорит, что порядочные люди её не едят. И к мужчинам она тоже равнодушна.

Хотя у нас в деревне и мужчин-то почти нет. Даже в нашем с мамой классе — она у меня классная руководительница — всего один мальчик, Фрунзик Акопян. Да и тот меньше всех ростом. Зато девчонок целых девять. И так у нас в деревне везде. Демографический перекос, как мама выражается.

А кота нашего звали Жозефиной, потому что раньше мы думали, что он кошечка. Но нет, оказалось, наоборот. Прошлым летом Жозефина наелся каких-то жуков и умер.