Ульрих Хуб - Ковчег отходит ровно в восемь

— Где я?! — крикнул он.

— На Ноевом ковчеге.

— А чем здесь так странно пахнет?

— Смолой. Ты скоро привыкнешь.

— Мне здесь не нравится, — пробурчал маленький пингвин, вылезая из чемодана. — Пойду-ка я лучше домой.

Большим пингвинам пришлось рассказать ему, что дома больше нет, что вся земля теперь лежит под водой, потому что Бог наслал на землю потоп.

Маленький пингвин тяжело вздохнул.

— Значит, Бог и правда существует?

— Можешь не сомневаться, — сказали пингвины и вдруг накинулись на маленького. — Вечно у нас с тобой неприятности! На ковчеге было место только для двух пингвинов, но мы тайно пронесли тебя на борт, и об этом никто не должен узнать. Ясно тебе?

— А что же будет со всеми остальными?

Пингвины ответили не сразу.

Они пожали плечами и сказали:

— Рано или поздно они всё сами увидят.

— Что?

— Ну…

— Что тонут?

— Ты сам это сказал.

— И Бог это допустит?

Друзья попытались ему объяснить: вроде бы Бог разгневался на всех людей и животных, похоже, он совсем потерял терпение и решил все начать заново. Но вообще-то они и сами не очень хорошо все поняли.

— А мне все ясно, — сказал маленький пингвин.

Опустив голову, он медленно отошел в самый дальний угол и тихо заплакал.

— Это я во всем виноват! Я говорил, что Бога нет, и за это он наслал на нас потоп.

— Но он мог и не расслышать!

— Он все слышал, — мрачно ответил маленький. — У него же отличный слух. Я был плохим пингвином и не хотел исправиться. А еще… — проговорил он совсем тихо, — еще я кое-кого убил.

— Кого же?

— Бабочку.

— Да мы об этом давным-давно забыли!

— Но Бог-то не забыл! — всхлипнул маленький пингвин. — У него прекрасная память.

— Да не видел он ничего, — заверили маленького пингвины. — Перед потопом у него наверняка было дел по горло. И вообще, ты же не специально наступил на нее.

— Как сказать, — ответил маленький пингвин и безутешно зарыдал.

Но большие пингвины не сдавались:

— С чего ты взял, что она мертва? Она довольно быстро оправилась, и если б ты не сбежал, ты бы сам это увидел. Она встрепенулась и улетела. Только левое крыло у нее помялось.

Конечно, это было неправдой — никому из них и в голову не пришло посмотреть, что стало дальше с той бабочкой. Но сейчас нужно было успокоить маленького пингвина — его рев наверняка был слышен на всем ковчеге.

— Вы просто хотите меня утешить! — убивался маленький пингвин.

Он упал на живот и стал изо всех сил колотить по палубе.

— Это я убил бабочку и всему миру принес горе!

Маленький пингвин простер свои коротенькие крылья вверх и крикнул что есть мочи:

— Я верю в тебя, Бог! Но почему ты наказываешь всех остальных? Один-единственный пингвин тебя оскорбил, а ты мстишь всему свету! И это ты называешь справедливостью? Я зол на тебя. Очень-очень зол! Ты слышишь меня, Бог? Слышишь ли ты меня?!

Если кто его и услышал, так это голубка. Стремительными шагами она спускалась в трюм. Первый пингвин едва успел прыгнуть в чемодан и захлопнуть за собой крышку. Еще чуть-чуть — и было бы поздно.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась голубка.

— Вы что, не можете вести себя как приличные животные? — крикнула она. — Вас слышно даже на верхней палубе. Вам спать пора!

Будь она повнимательней, она бы сразу заметила, что один из пингвинов немного уменьшился.

— Я и без вас тут замучилась, — пожаловалась голубка. — Антилопы по непонятным мне причинам не желают спать рядом со львами. Дятлы пробили дыры в палубе. А муравей потерял свою пару и теперь ищет по всему ковчегу. А от Ноя помощи не дождешься. Он только и знает что командовать — поди туда, сделай это, да поторапливайся! Ни разу я не слышала от него и слова благодарности…

Внезапно она замолчала и стала с интересом рассматривать пингвинов.

— Этот пингвин выглядит как-то иначе, — наконец сказала она.

От страха маленький пингвин потерял дар речи.

— Все пингвины выглядят одинаково, — сказал второй пингвин.

— Раньше я тоже так думала, — голубка перевела взгляд с одного пингвина на другого. — Но этот пингвин явно меньше.

— Он похудел.

— Вот оно что, — голубка не сводила глаз с маленького пингвина. — А почему он молчит?

Маленький пингвин откашлялся и сказал осипшим голосом:

— Я есть хочу.

— У него и голос другой, — заметила голубка.

— Это от голода, — в один голос ответили пингвины.

Голубка устало вздохнула, закатила глаза и нехотя протянула пингвинам пачку печенья.

— Это из моих личных запасов. Но об этом ни слова! На ковчеге строго запрещено есть свою еду. Хотя это правило никто не соблюдает, а у кенгуру даже есть специальные сумки для продуктов.

Увидев, с какой жадностью пингвины уплетают печенье, голубка пожалела, что проявила сочувствие, и рявкнула:

— Только не вздумайте здесь мусорить! И не ешьте все сразу — кто знает, сколько нам тут еще болтаться.

С порога она еще раз посмотрела на пингвинов — они стояли во чреве ковчега и жевали.

— Странно все-таки, — проговорила голубка. — Мне все кажется, будто я что-то забыла. Что-то очень важное.

Голубка почесала в затылке и махнула крылом:

— Ладно. Потом вспомню.

И быстро вышла.

В следующую секунду из чемодана выпрыгнул первый пингвин и устремился к печенью. Некоторое время в трюме не было слышно ничего, кроме чавканья и хрумканья.

Глубоко внизу, в самом чреве ковчега, нет ни дня, ни ночи. Только качается из стороны в сторону электрическая лампочка. Пахнет смолой.

— Ах, — всхлипывает маленький пингвин. — Лучше б я утонул и лежал сейчас на морском дне.

Ему кажется, что они целую вечность в пути. Печенье давно кончилось. Пингвины лежат на спине, прислушиваясь к шуму дождя и урчанью у себя в животе.

— Ах, — снова и снова вздыхает маленький пингвин. — Лучше б я утонул и лежал сейчас на морском дне.

— Если ты еще раз это скажешь, мы выбросим тебя за борт, так и знай, — не выдержали остальные.

— Тем лучше, — заплакал маленький пингвин. — Тогда я наконец-то утону и буду лежать на морском дне.

А про себя подумал:

«Наверняка они давно жалеют, что меня взяли. Кто-то из нас то и дело должен лезть в этот чемодан. Но рано или поздно голубка все равно все узнает. И моим друзьям только и останется, что выкинуть меня за борт. Это будет лучший выход для всех нас…»