Ирина Токмакова - И настанет весёлое утро (сборник)

Но Белый Конь сказал ей:

– Не бойся. Значит, эта звёздочка точно твоя подруга Ая.

Птица становилась всё больше и больше. Птица была всё ближе и ближе. Вот она уже кружит над маленьким островом. Кружит, кружит и вдруг, сложив крылья, устремляется вниз. У Полины замерло сердце. Она зажмурилась.

Полина открыла глаза, услышав, что её громко окликают:

– Полинка! Полина! Полиночка! Разноцветные огоньки скакали-плясали по деревьям, по траве, по гриве Белого Коня.

– Ая!

Не помня себя, девочка и звезда кинулись друг к другу, и обе чуть не заплакали от радости. Но всё-таки не заплакали. И поэтому мы до сих пор не знаем, как плачут звёзды.

– Полина! – торопливо говорила Ая. – Хмурцы чуть было не погубили тебя! Они хотели, чтобы ты никогда-никогда не добралась до алых и белых роз Вардкеза! Они открыли вагонную дверь! И ветры вас унесли! Шкандыба не может останавливать поезд на такой скорости. Ах, как я за тебя боялась! Если бы не птица Чур!

– Ая, я не понимаю, раз птица Чур… А почему мы её с самого начала не попросили? Мы ведь тогда могли обойтись без Шкандыбы и этого странного поезда. Или нет?

– Конечно, могли бы. Но у птицы Чур такой характер. Она редко появляется там, где её больше всего ждут! Такое счастье, что она в этот раз пролетала совсем близко от меня. Спасибо тебе, птица Чур, – сказала Ая с чувством, обращаясь к облачной птице.

Птица Чур была белая с серыми подкрыльями. Голова и клюв были как у орла, только значительно больше, чем у самого большого орла – кондора.

– Хватит, хватит! – сказала она резким и, как Полине показалось, ворчливым голосом. – Это, что ли, твоя подружка? Собирайтесь скорее. Я отнесу вас в Крутогорск и, надеюсь, не скоро теперь увижу. Терпеть не могу, когда меня заставляют лететь туда, куда я не собиралась. Я вам не перевозчик.

– Ты же добрая, птица Чур! – засмеялась Ая. – Не делай вид, что ты сердишься!

– Я уже сказала: я лечу, куда лечу, я не люблю, когда меня останавливают. Поторопитесь!

Белый Конь явно собирался обратиться с какими-то словами к птице Чур, но её сердитые речи его, по-видимому, пугали.

Вдруг по траве проскакали невесёлые тёмно-синие огоньки. Это оттого, что Ая воскликнула с тревогой:

– Полина, а где Фокки? Полина опустила голову.

– Он отстал от лошадей и потерялся, – сказала она с тоской.

– Как же так? Надо его немедленно разыскать! – сказала Ая.

– Ну вот! – опять заворчала гигантская птица. – Я совершенно не намерена ждать. Летим, иначе я улечу одна.

– Нет, милая птица Чур, ты этого не сделаешь. Согласись, не можем же мы бросить свою собаку!

– Бросать никого нельзя, – так же ворчливо продолжала птица. – Друга, собаку, птицу, кошку, подружку. И облако. И дерево. Ничто живое непозволительно бросать .

Полина, может быть, и спросила бы: «А разве облако – живое?» – но вспомнила, что птица Чур – хоть и такая огромная и даже сердитая – всё-таки облачная.

– Фокки, ко мне! – без всякой надежды позвала Полина.

Полная тишина. Фокки, видно, был далеко и поэтому не отзывался.

– Фокки! Фокки! Фокки!

Ничего не слышно. Только ровно дышит Белый Конь и сердито хлопает облачными крыльями птица Чур.

– Ну, скоро ли придёт ваша собака? Самой мне её искать, что ли?

Белый Конь огорчённо произнёс:

– Боюсь, тут виноваты мы. Нам так хотелось, чтобы девочка осталась у нас. Мы должны сами поискать собаку. Почтенная птица Чур не сможет её найти: тень от облака закроет листву. А листва слишком густа на острове.

Он кликнул лошадей и велел им искать Фокки.

– Птица Чур, добрая птица Чур, пожалуйста, не улетай. Пёсик найдётся. Хмурцы унеслись на поезде со Шкандыбой. Здесь нет врагов!

– Только скорее! – не преминула ворчнуть птица Чур.

А как скорее? Ая и Полина обежали всё вокруг, ворошили длинные стебли травы, заглядывали под каждый кустик.

Ну нет его, и нет его, и нет его решительно нигде!

– Ая, – всхлипнула Полина, – может, он теперь уже больше никогда не найдётся?

Время шло. Фокки не находился. Не возвращался и никто из лошадей.

– Я лечу, куда лечу, и терпеть не могу, чтобы меня заставляли делать то, что я не собираюсь. Я, кажется, это уже всем объяснила, – ворчала птица Чур.

Было ясно, что ещё немного – и её независимый характер возьмёт верх над её добротой, и она, раскинув свои широченные белые крылья с серыми подкрыльями, унесётся в небо.

Вдруг из чащи леса донёсся громкий голос одного из коней:

– Сюда! Сюда! Все скорее сюда!

Все, кроме птицы Чур, которая только и пробормотала: «Ну наконец-то!» – кинулись в лесную чащу. Первым – Белый Конь, за ним следом Ая и Полина. Одному ему известной самой короткой тропой Конь бежал на призывающий голос. И со всех концов леса к нему тоже бежали остальные лошади.

И что же они все увидели?

Фокки, живой и здоровый, ни на кого не глядя и никого не слушая, обеими лапами рыл, рыл, рыл сухую землю. Вокруг него разлетались серые пыльные фонтаны, а он всё копал, копал и копал как заведённый. Яма, которую он вырыл, была уже довольно глубокой. Кажется, он разворошил всю накопившуюся здесь «пыль веков»!

– Фокки! Это ты? Фокки! Ты нашёлся! Вот радость-то! – воскликнула Полина.

Но Фокки, поглощённый своей «работой», не услышал её, прыгнул в яму, еле выкарабкался со дна и с восторгом вытащил оттуда нечто очень пыльное. Он положил свою добычу к ногам Полины и стал изо всех сил отряхиваться.

Полина наклонилась и взяла в руки этот странный «подарок». Это был свёрнутый в свиток пергамент!

Полина и Ая развернули свиток. Лошади замерли.

Что же было в нём сказано?

А в нём ничего не было сказано, а был только нанесён бледный выцветший рисунок. На рисунке изображалась птица, которая была в точности похожа на бледное, будто вылинявшее, изображение птицы Чур. А мужчина… Чудно и непонятно. Мужчина чем-то отдалённо напоминал… кого бы вы думали? Доктора Дорохова!

– Так всё-таки это должен быть именно Хозяин! – взволнованно произнёс Белый Конь. – И эта Птица! Та самая Птица! Птица должна принести его к нам! Вернёмся скорее к птице Чур и будем её просить.

Все двинулись туда, где нетерпеливо ждала птица Чур.

– Ая, что это? – спросила Полина, пока они шли. – Что это Фокки откопал?

– Гадание лошадиных предков. На нём изображена птица Чур, которая должна принести им Хозяина.

– А почему он похож на доктора Дорохова?

– Ты что-то путаешь, – сказала Ая. – Древние лошадиные предки не могли знать твоего доктора Дорохова.

– Ну, отыскалась ваша собака? – едва завидев всех, закричала птица Чур. – Летим, наконец?

Ни Ая, ни Полина ничего не успели ей ответить. Потому что все лошади, все до единой, окружили птицу, Белый Конь положил перед ней развёрнутый пергамент.