Вадим Фролов - Невероятно насыщенная жизнь

А тетка Поля допрашивала маму.

— Ну и что? Кончит он университет, — говорила она громким шепотом, — уйдет из милиции? Адвокатом или судьей будет?

— Не знаю, Поля, — говорила мама устало.

— А может, ему в милиции повышение дадут? Пора бы.

— Не знаю, Поля, — опять повторяла мама, и видно было, что ей неприятно на эту тему говорить, — он ведь, знаешь, какой…

— Да уж знаю, — сказала тетка Поля и поджала губы.

— А куда пойдем, тетя Поля? — спросил я, чтобы перебить этот противный разговор.

— А? — встрепенулась тетка. — Куда? По городу пройдемся — очень я люблю Ленинград ваш. Ну, посмотрим, конечно, какие магазины открыты. Мороженого поедим. И так и далее. А ты, Люда, с нами не ходи. Ты устанешь — мы ведь галопом. — Она засмеялась.

«То-то и оно, что галопом», — подумал я.

— Ладно, — согласилась мама, — а я дома посижу, мне кое-что поштопать, починить надо.

— Вот и хорошо, — опять засмеялась тетка, — жена носки штопает, муж уроки учит, а детишки со старой теткой гулять пойдут. Куда как славно!

Мне захотелось заорать, что никуда я не пойду, но не заорал я — мама расстроится, тетка обидится, ведь предлога-то настоящего у меня нет, а отрицательные эмоции надо уметь сдерживать.

Тетка прогнала всех одеваться, а сама быстро и ловко принялась мыть посуду.

— Чего ж ты, пап? — спросил я, входя в комнату.

Он и верно сидел за столом с тетрадками и книгами и занимался. Или только притворялся, что занимается.

— Да вот, — сказал он, не глядя на меня, — вспомнил…

Вид у него был такой, какой у нас в школе бывает, когда знаешь, что тебя вызовут, а урок-то не готов. Я засмеялся. Он посмотрел на меня исподлобья и тоже засмеялся. Громко. Но сразу испуганно прикрыл рот ладонью и подмигнул мне.

— Ладно, — сказал я, — погуляем с теткой Полей.

— Вот, вот, — сказал он, — погуляйте.

Смешно, но все-таки в этот раз я тоже не пошел гулять с теткой. А получилось вот что. Я собрал все книжки и альбом про Ленинград, которые мне дядя Саша накануне дал, и понес ему. Все равно уж ничего не прочитаешь, да и не нужно это, наверно, тетке Поле. Вот я и оставил только две книжки — для себя, а остальные понес.

Постучал к дяде Саше ногой — руки были заняты. Никто не ответил. Я сложил книги на пол и вошел — дядя Саша никогда не запирал своей комнаты, даже когда улетал надолго. Сейчас его дома не было, и похоже, он, как ушел вчера, так и не возвращался. С ним такое очень редко бывало. Не случилось ли чего, подумал я. Но потом я, кажется, кое-что сообразил и даже заулыбался про себя. Вот такие, значит, пироги, Сенька! Ну, что ж…

Я втащил книги, расставил их по полкам и пошел к себе. И тут раздался звонок. Я открыл входную дверь и… На площадке стояла — кто бы вы думали? Сама Маша Ба-со-ва! Собственной персоной! Я так удивился, что прямо застыл в дверях, держась за ручку, и молча смотрел на нее во все глаза. Она тоже молчала, потом покраснела и сердито сказала:

— Ничего себе, вежливый! Даже не здоровается.

— Здравствуй, — сказал я, все еще держась за ручку.

— Так и будем стоять? — спросила она все так же сердито.

— Заходи, заходи, — засуетился я и распахнул дверь.

— Нет, лучше ты выйди, — сказала она.

— Нет, лучше ты зайди, — сказал я.

— Нет, ты выходи…

— Нет, ты заходи…

— Выходи…

— Заходи…

И пока мы так приговаривали в рифму, из кухни выплыла тетка Поля.

— Ну, Сеня, — закричала она, увидев меня, — ты уже собрался?

Она подошла поближе и заметила Машу.

— А-а, — сказала она и засмеялась, — у тебя гости. Что же вы в дверях стоите? Проходите.

— Спасибо. Я на минутку. Выйди, Половинкин! — сказала Маша и даже ногой притопнула.

Тетка Поля сделала круглые глаза. Ну, что тут будешь делать! Я сказал тетке «извините» и «я сейчас» и вышел на площадку. Тетка развела руками, улыбнулась хитренько и поплыла в комнату.

— Ты мне нужен, — очень строго сказала Маша.

«Это что-то новое», — подумал я и напустил на себя совершенно равнодушный вид.

— Не воображай, пожалуйста, бог знает что, — презрительно сказала она. — Просто у меня нет другого выхода, а то бы…

Ну, конечно, не может какой-нибудь гадости не сказать. Ладно.

— Надолго? Надолго нужен? — спросил я скучным голосом. — У меня, понимаешь, дела…

— У тебя всегда дела, — она фыркнула, — делишки какие-то…

Я решил железно сдерживаться, что бы она ни говорила, но про себя скрипнул зубами. «Делишки!»

— Вопрос о судьбе человека решается, — продолжала Маша, — а у него дела. Подождут твои делишки!

— Какого человека? — испугался я.

— Я не привыкла на лестницах торчать, — заявила Басова.

— Я же тебя звал, — разозлился я.

— У тебя дома много людей. А этот разговор — один на один.

— Ну, пойдем куда-нибудь. Я только предупрежу.

— Предупреди. И побыстрее, — сказала она командирским тоном.

Я влетел в комнату и сказал тетке Поле, что не могу с ней идти — очень важное дело.

— Понимаю, — сказала тетка Поля, — очень важное дело, о-оч-чень! — Она захохотала. — К тому же сердитое… дело это и хоро-о-шенькое!

Все уставились на меня.

— Какое дело, Сеня? — спросила мама.

— Общественное, — пробурчал я, ни на кого не глядя.

— Ну, раз общественное… — сказал отец, поднимая голову от своих тетрадок.

— Иди, иди, — сказала тетка Поля и подмигнула мне. — Общественные дела завсегда важнее личных. — Она опять залилась своим звонким смехом и слегка подтолкнула меня к двери.

Я помчался. Нет, все-таки она ничего — эта тетка Поля: кое-что понимает.

Маши на площадке уже не было. Я понесся вниз сломя голову, и сердце у меня колотилось, как овечий хвост. Неужели ушла? Я пулей вылетел на улицу и по инерции промчался несколько шагов вперед. Чуть не сшиб с ног какого-то дядьку, но резко затормозил и развернулся на одной ноге так, что из-под каблука дым пошел.

Маша стояла около парадной. Она посмотрела на меня и засмеялась — вид, наверно, у меня был чудной. Потом сразу оборвала смех и сказала спокойно:

— Пойдем.

— К-к-куда? — спросил я, отдуваясь.

— В кафе «Гном», — сказала она ехидно.

— Слушай… — начал я сердито.

— Ладно, ладно, — сказал она, — пойдем лучше… — Она наклонила голову и искоса посмотрела на меня, чуть-чуть прищурившись. — Пойдем лучше в… садик на Некрасова.

Вот вредная девчонка! Ничего не забывает — это я ей, когда только познакомился, встречу в том садике назначил, но она, конечно, не пришла. А теперь вот вспомнила. Я не подал виду, что меня это зацепило, и спокойно согласился. И мы пошли в этот садик.

По дороге я спросил ее, что за дело и чья судьба решается.

— Венькина, — сказала она, — Балашова.

Пожалуй, я всего чего угодно от нее ожидал, только не того, что она со мной о Жуке говорить будет. Я думал, что, может, она… Ну, да ладно, мало ли чего я думал.