Василий Радич - Казацкие были дедушки Григория Мироныча

Пронеслась первая гроза, раскаты могучего грома смолкли в отдалении, и царь вспомнил невинных страдальцев, томящихся в недрах Сибири.

В далекую, суровую страну неслись царские посланцы. Они везли с собой драгоценный для человека дар — свободу. Семейства Самойловича, Кочубея, Искры и многих других получили обратно свои имения и сверх того были осыпаны щедрыми царскими милостями. Многие лица духовного и военного звания возвращались на родину…

Но где же искренний старый друг украинского народа, где «батько» вольницы казацкой — Семен Палий? Ни холод, ни стужа, ни пурга не осилили удалого запорожца. Он спешит теперь на родину; в свою милую Украину. Жена и родные, делившие с ним горе изгнания, теперь, едва поспевают за ним, старым неутомимым воякой.

— Отдохни, Семен, изведешь себя, — советует порой пани-полковница.

— Отдыхай со своими бабами, а я хочу поскорее Днепр увидать и родные горы, и степи, хвастовскую нашу Унаву… Хочу припасть к родной земле, вздохнуть родным воздухом, услышать свою речь украинскую и песню казацкую. — Тише едешь — дальше будешь.

Брешут люди… Жизнь коротка, — надо спешить. На Украйне война загорается. Швед грозит с проклятым гетманом, а Семен Палий будет тут с тобой вареники лепить!.. Держи, карман…

— А если заболеешь…

— Не заболею.

— Что ж ты каменный, что ли?

— Железный!

— И нет на тебя болезни?

— Нет… Верю я, что Господь до тех пор сохранить и продлит дни мои, пока я не встречу в бою Ивана Мазепу, пока моя запорожская саблюка не засвистит над его головой… Эх, если б мне удалось взять его живым на аркане!.. Поставил бы я его перед собой и сказал бы ему: «Здравствуй, Иване! Хочу я тебя давно уже увидеть и поблагодарить тебя за твой гетманский пир… Помнишь? И накормил же ты мёня, и напоил, и спать уложил.»

Мелькают реки, озера, проносятся поля и дремучие леса, сменяются деревни и села, изредка выглянет городок, и снова безлюдье.

Когда усталый путник приблизился к днепровскому берегу, киевские холмы, покрытые дремучим бором, смутно выступали в синеватом предутреннем тумане. Вот туман поредел, и в бирюзовом небе сверкнул солнечный луч, отразившись в кресте Печерской лаврской колокольни, занималась заря. Облака, луга, воды и горы, все сразу вспыхнуло, всё запылало… Палий сошел с коня, опустился на колени и осенил себя крестным знаменем.

— Здравствуй, Украина! Здравствуй, мать родная! — прошептал он, и светлые, радостные слезы заблестели на его старых, изрытых глубокими морщинами, щеках.

Вверху курлыкали журавли, будто посылая привет возвращенному изгнаннику.

— Здорово, братики! — крикнул им Палий, не в силах будучи оторвать взора от чудной развернувшийся перед ним картины.

А восток разгорался все ярче и ярче…

Саламата — любимое блюдо запорожцев из пресного теста; оно долго сохраняется, а потому берется в походы.

«Городок» Палия находился возле местечка Фастова Киевской г., Васильевского уезда. В дубовом лесу, у излучины, образуемой рекой Унавой, сохранилась возвышенная пирамида, окаймленная рвами, расположенными в три яруса. Усеченная вершина этого укрепления покрыта дубняком, причем крестьяне утверждают, что лес этот сеяный, так как дубы растут группами, по три дерева. Народная молва наполнила этот укрепленный и в то же время поэтический уголок кладами, зарытыми Палием и его верными молодцами; но попытки проторить дорогу к этим кладам всегда оканчивалась неудачей.