Гавриил Левинзон - Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки

Петя Баш оказался не в настроении.

— А вы с дедом все промышляете? — сказал он. — А ну отвечай, зачем тебе лягушки? Срочное дело у них, видите ли!

Я ответил:

— Анализ будут делать жене одного моего большого приятеля.

— «Большого приятеля», — передразнил он. — Ну и дед у тебя! Когда он угомонится? Я человека вытаскиваю, а он звонит: «Срочное дело!»

Я промолчал. Вообще на Петю надо поменьше обращать внимания: лягушек он все равно достанет.

К нам подошла женщина в белом халате, она принесла Пете банку с пластмассовой крышкой.

— Вот растяпа! — сказал ей Петя о ком-то. — На час нельзя отлучиться. Чуть не угробила мне женщину. Такую женщину! Вы заметили, какая женщина, Евдокия Семеновна!

Евдокия Семеновна ответила:

— Еще бы!

— Но я ее вытащил! — сказал Петя. — Теперь я ее оставлю себе. У меня она не будет травиться. Женюсь на ней: это мое. Я сутки трудился.

— Имеете полное право, — ответила Евдокия Семеновна. Она, видно, привыкла к Петиным шуткам. Раньше я его разговоры о женитьбе всерьез принимал.

Петя сунул мне банку, развернул меня и поддал коленкой, хулиган такой.

— Привет папе!

Я понесся к двери, но он окликнул меня:

— Ты не обижаешься?

— Да вы что! — сказал я. — Человек лягушек достал, а я на него обижаться буду?

— Скажи, что тебе самцы нужны.

Я пошел искать человека, имеющего прямое отношение к лягушкам.

— Трех самцов, — сказал я ему. — И пожалуйста, покрупней.

Он ухмыльнулся. Он вынес в банке трех лягушек, похожих на бегемотов.

Кажется, беспомощному Мите захотелось меня расцеловать, когда он их увидел. У него трешница в руке появилась. Я не успел сам отказаться от трешницы.

— Спрячьте-ка денежку, спрячьте-ка! — заволновался Сас, он поглядывал на меня с опаской: чего доброго выхвачу.

Я еще раз убедился: окружающие ни шиша во мне не смыслят.

— Спрячьте, Митя, деньги, — сказал я. — Кланяйтесь от меня вашей жене, когда завтра ее увидите. Я надеюсь, все обойдется благополучно.

Митя еще раз стал благодарить: от этих лягушек зависит здоровье его жены. Сас и тут помешал мне закончить дело как полагается.

— Да что вы перед ним рассыпаетесь? Нашли перед кем!

Митя засмущался, похлопал меня по плечу и ушел.

— Сас, — спросил я, — неужели я не заслужил, чтобы мне сказали спасибо? Ты же слышал: от этих лягушек зависит жизнь человека.

— Тоже мне Альберт Швейцер нашелся! — ответил Сас. — Ты что, изобрел средство от рака? Или, может, создал искусственную кровь? Ну-ка ответь, какой рост у Олега Блохина?

Я ответил. Тогда он стал другие вопросы задавать: сколько стоят на барахолке «врангеля»? Какой вес у Теофило Стивенсона? Вопросы были нетрудные. Сас смеялся после каждого ответа тоненьким своим смешком.

— Ну вот видишь, — сказал он, а фамилию свою написать не умеешь. — Ты просто дикарь двадцатого века.

Он уткнулся в книжку, постоял немного возле меня, читая, и ушел. Выходило, такой человек, как я, даже не заслуживает, чтоб ему говорили обыкновенные слова — «спасибо» и «до свидания».

«Мы любим помечтать!» — такое название придумала для диспута школьная пионервожатая. Ей поручил провести его во всех шестых классах наш директор, после того как выяснилось, что многие шестиклассники требуют у родителей джинсы за сто восемьдесят рублей. Стало ясно: мы не о том мечтаем.

Вот мы и учились, как правильно мечтать. Все выступали толково. Кто же не умеет отличить правильную мечту от неправильной? Очень хорошо, если тебе о космосе мечтается или о каком-нибудь общественно полезном деле; если ты мечтаешь о том, чтобы стать врачом или учителем, так это просто замечательно. В общем, говорили то, что полагается. Мишенька себе придумал мечту стать начальником ГАИ. Все в классе смеялись: он терпеть не может гаишников, он говорит, что они папу его преследуют. Пионервожатая выслушивала и хвалила каждого за его мечту. Одна Люсенька Витович, по-моему, правду сказала.

Пионервожатая и меня спросила:

— Ну а ты о чем мечтаешь?

Я заметил, что ей больше всего нравятся мечты на профессиональные темы. Я ответил, что мечтаю стать доктором — в белом халате и в очках.

— Почему в очках?

— Не знаю, — ответил я, — так мечтается.

— А о джинсах, — допытывалась она, — не мечтается?

— О штатовских или о польских? — спросил я.

— О штатовских, — сказала она ласково.

— О штатовских не мечтается, — ответил я.

Подловить хотела. Представляю, что было бы, если бы я здесь, на диспуте, рассказал о своей настоящей мечте на профессиональную тему.

В Одесском институте консервной промышленности работает довольно большой приятель моего деда. Вот дед и решил, что мне надо поступать в этот институт. Я скоро стал замечать, что мне нравятся всякие консервы. Не есть я их люблю, нет — вид меня их волнует: баночки, коробочки, этикетки. Всегда жаль портить такое изделие ножом. И вот появилась мечта: нажимаешь кнопку — коробочка открывается, и все за столом ахают. Хорошо, что я об этом ни гугу: пионервожатая решила бы, что Быстроглазый высмеивает важное мероприятие, — пожалуй, родителям бы позвонила. Я был доволен, что избежал опасности. Кажется, полоса неудач миновала. Да и вообще, мечты лучше не выбалтывать. На то они и мечты. От разговоров они тускнеют. Пусть себе мечтается на разные темы — профессиональные, общественно-политические, космические, но об этом лучше помалкивать.

И никаких портретов! А то на нашей улице в витрине фотоателье выставили портрет придурковатой девицы — фотограф к этому портрету название придумал: «Мечты сбываются». Я человек не застенчивый, но на этот портрет стараюсь не смотреть: неловко. Как-то мне попалась книжка с таким же названием: «Мечты сбываются». Я ее полистал: мне интересно было, о каких мечтах там идет речь. Оказывается, бывают мечты на спортивные и производственные темы, а у одной очень симпатичной девушки рыбнохозяйственная мечта была. Я об этой девушке все в книжке прочитал: рыбнохозяйственная — это же почти консервная.

Один из наших все же попался, пшенка АИ: уж очень он размечтался, пока шло мероприятие. Он сказал, что мечтает побегать в плавочках по пляжу. Он жмурился, подставлял плечи солнышку, хотя каждому было ясно, что солнце мечтой в класс не затащишь.

— Неужели у тебя нет большой, серьезной мечты? — спросила пионервожатая.

Она велела пшенке подумать и к концу мероприятия выбрать себе настоящую мечту, с которой бы не скучно было жить. Но пшенка же не дурак он сказал, что уже у него такая мечта имеется, только что пришла в голову: он мечтает стать водолазом, чтобы исследовать морские глубины. Ему сразу стало холодно, он обхватил плечи руками, зубы его постукивали. Остальные пшенки быстро при помощи троса подняли его на поверхность и стали укорять за то, что он перед погружением плохо оделся и забыл пропустить стаканчик согревающего.