Владислав Крапивин - Переулок капитана Лухманова

— Мак, я тоже какая-то вся обмякшая сделалась. С запоздалого перепуга. Хорошо, что Константин Петрович там оказался. Ой!..

— Что? — испугался теперь Мак.

— А что, если этот Константин Петрович их сообщник? Притворился добреньким, а сам завезет куда-нибудь?.. Помнишь передачу про «оборотней в погонах»?

— Маш, откуда преступникам знать про капитана Лухманова и пароль? Подожди, я позвоню Миру! Скажу, где мы и у кого!

— А где? И у кого?

— Тьфу! Сейчас выберусь, посмотрю номер машины…

Он не успел выбраться. Снова открылась дверца. Константин Петрович, ворча, впихнул в кабину объемный пакет, «впихнулся» сам (опять постонали рессоры).

— Ну, отдаем швартовы… Ох, я вдруг сообразил! У вас, наверно, всякие вопросы и опасения! «Что за подозрительный старикан, куда нас везет?»

«Да нет, что вы…» — чуть не сказал Мак.

Но Маша оказалась более прямолинейной:

— Мы не боимся, но… непонятно. Почему вы за нас там заступились? Вы же еще не видели Матвейкин знак.

Константин Петрович включил двигатель — видимо, для прогрева.

— Разумный интерес. Надо объяснить по порядку.

— Ой!.. — спохватилась Маша.

— Что? — сразу отозвался Мак: тревога все еще звенела в нем.

— Дом-то остался открытый, и ключ торчит в замке…

Константин Петрович достал мобильник.

— Аркадий! Твои дуболомы наверняка забыли запереть дом, который будто бы спасали от поджога. Замок остался на двери. Скажи, чтобы вернулись и заперли. Ключ сегодня завезешь мне…

«Как он им командует!» — с удовольствием подумал Мак и не удержался, спросил:

— Вы его начальник?

— Я?! Этого еще не хватало! Я его будущий тесть, существует такая «родственная» должность. То есть он жених моей дочери. Что она нашла в этом гауптмане, ума не приложу. Переубедить девицу невозможно. А что нашел он в ней, понятно. У Ларисы двухкомнатная квартира, весьма соблазнительное приданое для полицейского обер-офицера. Но записана-то квартира пока что на меня, вот Аркадий Борисыч и старается не перечить мне ни в чем…

— Хорошо, что вы оказались там, — сказала Маша.

— Мне кажется, это судьба, — серьезно согласился Константин Петрович. — Кстати, что за кораблик вы искали в старом доме?

Матвей коротко объяснил. И подумал, что кораблик — это, возможно, тоже судьба. Неясно только, чья и почему.

Ехали недолго. Но за это время Константин Петрович внес «ясность в ситуацию»:

— Разрешите представиться. Я отставной актер областного драмтеатра. Удальцов моя фамилия. Работал там, пока не снесли старое театральное здание. Ну вы, наверно, его еще помните. Срыли два года назад и построили на его месте чудовищный восьмиэтажный дом для аренды…

— Да! Папа говорит: «Архитектурный монстр»! — вскинулась Маша.

— Он совершенно прав. А взамен старого, любимого всеми горожанами театра воздвигли на главной площади хоромы с колоннами: не то греческий храм, не то обком партии. Городские власти очень гордятся этим «вместилищем искусства», заявляют, что самый большой в России…

— Папа говорит: «Сплошная помпезность».

— Многие так говорят. В том числе и старые актеры. Ну понадобился начальству новый театр — стройте на здоровье. А зачем старый-то ломать? Там был замечательный зал, чудесная акустика. И столько связано с историей города. Но разве чиновникам и бизнесменам нужна история? Им нужны де-еньги… Несколько человек из нашей труппы подали в отставку.

— И теперь больше не выступаете на сцене? — осторожно спросил Мак. Было жаль старика.

— Увы… Иногда только помогаю самодеятельным коллективам в разных клубах. Да порой пишу заметки в городскую газету, в основном ругательные. О том, как рубят на улицах старые деревья и уродуют город… Хорошо, что редактор — мой одноклассник… Друзья мои, вы вот что! Позвоните-ка домой, что задерживаетесь. Пусть не волнуются: я развезу вас по домам. А живу, кстати, недалеко, на улице Володарского. Дом восемь, квартира сорок. В том доме, где книжный магазин «Лебедь»…

Мак и Маша обрадованно позвонили. Мак сообщил Миру, что они задерживаются у «одного знакомого» («дома все объясню»), Маша примерно то же сказала отцу. Никаких тревог уже не было.

Отставной актер Удальцов жил на втором этаже, в двухкомнатной квартирке. Включились яркие светильники, в просторной клетке между окнами запрыгали, застрекотали два зеленых попугайчика.

— Раздевайтесь, любители приключений. Попьем чайку, побеседуем.

Они разделись, шагнули в комнату, стали оглядываться. Книги, книги по всем стенам. Поверх книг — несколько пожухлых афиш, фотографии и написанный масляными красками портрет грузного дядьки в средневековом костюме. Константин Петрович сразу объяснил:

— Это я собственной персоной, в обличии короля Лира. Многие годы была моя любимая роль. Друзья так и звали — Дядюшка Лир или просто Лир. Может быть, и вы станете меня так звать… когда познакомимся ближе. А сейчас в честь знакомства глотнем чайку. У меня есть домашние пирожки с клюквенным вареньем — дочь принесла утром… Пойду на кухню…

— Мы поможем! — подхватилась Маша.

— Не надо, я управлюсь. А вы пока вертите головами, привыкайте к обстановке…

Они стали «вертеть и привыкать».

В комнате пахло сладковатыми травами. Казалось, что от кактусов, которые «толпились» на подоконниках — большие и маленькие, разных форм. Кактус, похожий на колючего рыцаря, был увенчан алым цветком-шлемом. В углу стоял глобус на высокой подставке, на нем была намалевана белилами улыбчивая физиономия (Маку показалось, что слегка знакомая).

В стеллажи был вделан широкий шкаф музейного вида — с завитушками и резными театральными масками на дверцах. Улыбчивыми и печальными. На краю правой дверцы — застекленный снимок. Из широкой ореховой рамки слегка насупленно смотрел старый человек со складчатым лицом и плотно сжатыми губами. Он был в черной фуражке с матерчатым козырьком. На козырьке виднелась каемка из вышитых листиков, а на околыше — обрамленные ветками якорь и герб — командирский знак отличия Морфлота.

— Маш, смотри! Похоже, что Лухманов! Я видел его портреты, похож!

Маша не успела ответить: возник хозяин квартиры с шарообразным самоваром. Самовар пыхтел, как пароходный котел, из-под крышки торчали рукояти двух кипятильников. Медные бока сияли. Константин Петрович утвердил горячий агрегат посреди стола.

— Хороша машина? Производство Тульского патронного завода, двадцать второй год прошлого века. Бабушкино наследство. Жаль только, что некогда раскочегаривать по-настоящему, углями, приходится втыкать электричество.