Фрэнсис Бернетт - Маленькая принцесса

— У нее есть платья всех цветов, — сказала сестра. — А вот черного нету?

Мисс Амелия побледнела.

— Н-нет… — сказала она. — То есть, было, оно ей сейчас коротко. Черное, бархатное… Она из него выросла.

— Пойди и скажи, — велела мисс Минчин, — снять это розовое облако и надеть то платье, даже если оно ей выше колен. Кончились ее наряды!

Тут мисс Амелия зарыдала, ломая пухлые ручки.

— Сестра! — взывала она. — Сестрица! Что же такое случилось?

Мисс Минчин не тратила лишних слов.

— Этот Кру умер, — сказала она. — Не оставив ни гроша. А капризная, балованная девчонка — у меня на руках.

Мисс Амелия плюхнулась на ближнее кресло. Сестра ее продолжала:

— Сотни фунтов я потратила на сущий вздор! Ни единого пенни не вернешь. Прекрати сейчас же этот дурацкий пир! Пусть немедленно переоденется.

— Почему же я? — едва проговорила Амелия. — Вот сейчас пойти и сказать?

— Именно! — прикрикнула мисс Минчин. — Что ты вытаращилась как гусыня? Иди и скажи.

Бедная мисс Амелия привыкла к обидным прозвищам. Она знала, что глупа, а именно дурочкам положено делать неприятные вещи. Да, неприятно — но ведь приказано… спрашивать сейчас не время.

Она терла глаза носовым платком, пока они совсем не покраснели; потом молча вышла из классной — когда старшая сестра смотрела и говорила так, оставалось повиноваться. Мисс Минчин ходила из угла в угол, разговаривая сама с собой, но этого не замечала. За последний год она связывала много надежд с алмазными приисками. Начальницы школ тоже могут разбогатеть, если им подсобят владельцы копей. И вот, ей осталось считать не доходы, а потери.

— Да уж, принцесса! — говорила она. — Ее баловали как королеву!

В это время она сердито проходила мимо стола и из-под длинной скатерти услышала странный жалобный звук.

— Это еще что? — воскликнула она. Звук раздался снова. Она остановилась и подняла скатерть.

— Как ты посмела? — заорала она. — Нет, как посмела? Сейчас же вылезай!

Бекки вылезла, в чепце набекрень, с красными от слез глазами.

— П-п-простите, мэм, — залепетала она. — Я знаю, что нельзя… Я смотрела на куколку… А вы пришли, я перепугалась… и залезла под стол…

— Ты все время сидела там и слушала? — спросила мисс Минчин.

— Нет, мэм, — непрестанно приседая, заверила Бекки. — Я не слушала… я хотела вылезти… но вы бы увидели… А слушать — не слушала, что вы! Я слышала.

И вдруг, словно утратив страх, она разрыдалась.

— Хорошо, мэм, — говорила она. — Выгоняйте меня, мэм… Мне так жалко мисс Сару… так жалко…

— Убирайся! — крикнула мисс Минчин.

Бекки присела еще раз, обливаясь слезами.

— Да, мэм, уберусь, мэм… Только вы послушайте… Мисс Сара была такая богатая… все ей служили… обували-одевали… что ж она будет делать без горничной? Пожалуйста, разрешите, я за ней буду ухаживать после работы!.. Я все мигом переделаю, только бы ей помочь, когда она стала бедная… Ой, как мне жалко, мэм, как мне жалко принцессу!

Ей удалось еще больше рассердить мисс Минчин. Нет, это уж слишком! Какая-то судомойка жалеет эту мерзкую девчонку! И она топнула ногой.

— Ни в коем случае, — сказала она. — Пусть ухаживает за собой, да и за другими. Убирайся немедленно, а то уволю.

Бекки закрыла лицо фартуком и выбежала из комнаты, а внизу среди кастрюль и горшков, выплакалась вволю.

— Прямо, как в этих ее историях, — рыдала она. — Принцессу выгнали, некому ей помочь.

Мисс Минчин никогда не была такой сухой и жестокой, как через несколько часов, когда Саре велели зайти к ней.

Саре уже казалось, что праздник ей приснился или был когда-то давно, у кого-то другого.

Все убрали, гирлянд больше не было, парты расставили по местам. Гостиная мисс Минчин стала такой как всегда, и хозяйка ее переоделась в свое обычное платье. Велела переодеться и девочкам, а после этого они вернулись в класс, чтобы все обсудить друг с другом.

— Скажи Саре, — велела сестре мисс Минчин, — чтобы зашла ко мне. И объясни получше, что я не допущу никаких истерик и сцен.

— Сестрица, — сказала мисс Амелия, — она очень странная. Она не плачет. Помнишь, она не плакала, когда капитан уехал в Индию. Когда я рассказывала ей, она стояла молча и слушала, только все бледнела, да глаза становились больше и больше. Потом она посмотрела на меня, у нее задрожал подбородок, и она убежала наверх. Многие девочки плакали; но она их как будто не слушала, она ничего не слышала, одну меня. Так странно, когда тебе не отвечают. Ведь если ты говоришь что-нибудь особенное, ты думаешь, хоть что-то скажут…

Никто кроме Сары не знал, что было в ее комнате, когда она закрыла дверь. Она и сама запомнила только, что ходила от стены к стене, повторяя каким-то чужим голосом:

— Папа умер! Папа умер!

Как-то она остановилась перед Эмили и отчаянно закричала:

— Эмили! Ты слышишь? Папа умер! В Индии, так далеко…

Когда она вошла к мисс Минчин, лицо у нее было белое, круги под глазами — черные. Она ничуть не походила на розовую бабочку, летавшую от сокровища к сокровищу в разукрашенной зале. Перед начальницей стояло жалкое, почти смешное созданье.

Сама, без Мариэттиной помощи, надела она черное платье. Оно было ей коротко и узко, ноги казались слишком длинными. Черной ленты не нашлось, и короткие густые волосы падали вдоль щек, подчеркивая бледность лица. Одной рукой она прижимала к себе Эмили, завернутую в какую-то белую тряпку.

— Положи куклу, — сказала мисс Минчин. — Зачем ты ее принесла?

— Нет, — ответила Сара. — Не положу. Кроме нее, у меня никого нет. Ее подарил папа.

Мисс Минчин всегда становилось при ней не по себе, стало и сейчас. Девчонка говорила не грубо, а твердо и холодно, и отвечать ей было нелегко — быть может, потому, что директриса знала, как бессердечно она поступает.

— Теперь у тебя не будет времени на кукол, — сказала она. — Придется работать, приносить пользу.

Сара молча смотрела на нее большими странными глазами.

— Все теперь иначе, — продолжала мисс Минчин. — По-видимому, мисс Амелия объяснила…

— Да, — сказала Сара. — Папа умер. Он не оставил денег. У меня ничего нет.

— Ты нищая, — сказала мисс Минчин, снова вскипая. — Насколько мне известно, у тебя нет ни дома, ни родных. Ты никому не нужна.

Худенькое личико дернулось, но Сара ничего не сказала.

— Что ты так смотришь? — резко спросила мисс Минчин. — Неужели ты настолько глупа, что ничего не понимаешь? Сказано, ты на свете одна, и никто тебе не поможет, разве что мы, из милости.

— Я понимаю, — тихо ответила Сара и словно проглотила что-то. — Я понимаю.

— За эту куклу, — и мисс Минчин указала на главный подарок, — за эту идиотскую куклу и ее нелепые вещи заплатила я!

Сара посмотрела на кресло.