Андрей Дугинец - Ксанкина бригантинка

«Костер!» — обрадовался Валерка и быстро пошел вперед, стараясь, однако, не хрустеть сухими ветками.

Костер быстро приближался и увеличивался, освещая все большее пространство леса. Хотелось бежать туда со всех ног.

Да кто знает, что за люди развели этот костер. Может, от них надо убегать еще быстрее, чем от неведомых лесных страхов? Но сейчас не война, никого страшного в лесу не должно быть. И все же лучше подойти незаметно и присмотреться.

К счастью, у костра запели, и это дало возможность беглецу идти без особых предосторожностей. Песня была незнакомая, но заманчивая, куда-то зовущая. Теперь ясно было, что пели ее ребята, такие же, как и он сам. Они, видно, сами еще ее только разучивали, поэтому время от времени повторяли один и тот же куплет:

Пока пели песню, Валерка шел. Умолкнут, он стоит. От деда Силантия, старого охотника, он слышал, что таким способом охотники подкрадываются к глухарям, которые ничего не слышат, когда заведут свою длинную песню, хотя вообще-то это очень чуткая птица.

Вот уже Валерке стало хорошо видно мальчишек, освещенных ярким пламенем костра. Выйдя из-за большой мохнатой ели на поляну, Валерка вдруг испуганно попятился — над костром стоял огромный хмурый великан с дубиной. Он, видно, охранял тех, кто тут веселился в полночь. Но почему Валерка сразу его не заметил? Впрочем, сторожа всегда умеют подходить незаметно… Тут же Валерка понял, что великан — это дуб, а под ним сидят живые мальчишки, и снова вышел на поляну. Теперь чудо-великан, кажется, даже приподнял свой тяжелый кистень, замахнулся — ну-ка, мол, подойди кто посторонний к костру и посмей обидеть моих ребят!..

Стоя за ольховым кустом, Валерка принюхался, как голодный волчонок, к запахам, идущим от костра, «Картошку пекут, черти!» — Он глотнул слюну.

Когда опять запели, Валерка перешел под другую ель, поближе к аппетитному запаху. «Сожгли картошку, чудаки!» — с досадой отметил он. Под ногой Валерки вдруг хрустнула ветка, и песня оборвалась. Стало тихо. Только хворост потрескивал в костре.

— Эй, кто там? — раздался басовитый оклик от костра.

Кто-то явно подражал взрослому, хотя чувствовалось, что и сам боится.

знакомыми, немного перефразированными стихами спросил второй голос, повеселее.

— Ветка обломилась, — беспечно заявила девочка, сидевшая по другую сторону костра.

Волосы у нее были такие красные, что Валерка решил: это они от костра. Сами по себе волосы не бывают такими пламенными. Заметив девочку, Валерка удивился, что она попала в мальчишескую компанию, да еще в такую поздноту.

Девочка хлопнула в ладоши и звонким, требовательным голосом сказала:

— Слушаем следующий куплет! Атнер, поверни голову на сто восемьдесят градусов! А ты, Ванько, не мычи, а пой.

— Я ж не виноват, что у меня не поется, а только мычится!

В ответ на это брызнул смех, веселый, заливистый.

Когда немного успокоились, Ксанка опять начала командовать:

— Ванько, чего ты все в кусты смотришь!

— А вдруг там волк или еще какой зверь? — с тревогой ответил мальчишка. Он не отрывал глаз от елки, возле которой притаился беглец. И вдруг, выхватив из костра горящую головешку, запустил ею в чащобу.

— Лучше картошинку брось, чем головешку! — раздалось ему в ответ из-под елки.

Возле костра все вскочили. Их оказалось семеро с девчонкой.

— Кто там?

— Откуда ты?

— Чего тебе надо?

— Бросьте картошинку. Я сегодня не ел.

Услышав это, ребята с шумом, наперегонки, бросились на голос незнакомца.

— Ты заблудился? — спросил Валерку первым подбежавший мальчишка со светлыми девчачьими кудрями.

— Твой ранен? — почему-то спросил другой, черноголовый и очень смуглый, с узкими щелками карих добродушных глаз. — Ксанка! — крикнул он оставшейся у костра девочке. — Чего стоишь на свой места? Быстро аптечка давай!

— Да нет, я не ранен и не заблудился. — Валерка почувствовал себя неловко оттого, что ему оказывали так много внимания.

— Как тебя зовут? — спросил белоголовый и, не дожидаясь ответа, представился: — Атнер. Я из Чувашии. А это Ахмет, он из Казахстана, — кивнул он на сухого, юркого мальчишку, только что вызвавшего «скорую медицинскую помощь». — У нас есть буряты, латыши и даже один вьетнамчик.

Валерке страшно не хотелось больше носить фамилию своего отца. Да к тому же по фамилии его будут искать. Как же назваться? Раздумывать было некогда, и он назвал фамилию своего друга. Имени не стал менять, чтоб не сбиться с толку.

— А меня зовут Валерий Рыбаков, — ответил он и почувствовал, что с сердца свалился тяжелый камень.

Тут подбежала Ксанка. Она была, как и мальчишки, в черном спортивном костюме. На боку у нее висела белая санитарная сумка.

— Доктор! Обработай рану, перевяжи и отправь в госпиталь, — распорядился Атнер и добавил: — Усиленное питание и диета!

— Да я не больной! — отмахнулся было новоиспеченный Рыбаков.

Но красноволосая санитарочка уже протирала ему на лбу царапинку, которой он сам и не заметил. Запахло йодом. Царапину защипало. Валерка хотел отстраниться, но девочка крепко взяла его за плечо.

— Стой, Валерка, на фронте не такие раны получали, да терпели.

— Да я что, — смутился Валерка. — Мне не больно. Только лекарство зря расходуете, само бы зажило.

Теперь волосы Ксанки, свисавшие до плеч, были совсем рядом, и Валерка понял, что такие красные они от природы. И, видно, мягкие, как шерстка у котенка. Так и хотелось провести по ним рукой. А лицо у нее очень белое, с розовыми конопушками.

Ксанка бинтовала весь лоб. Делала она это так хорошо, пальцы у нее были такие ласковые, что Валерка готов был стоять хоть до утра. Но девочка оторвала бинт, завязала и объявила:

— Готово! Теперь в санчасть, к костру.

Валерка благодарно глянул ей в глаза. Цвета их он не уловил в тени, падавшей от челочки, нависшей над бровями, но показались они ему такими же добрыми, как у пионервожатой Тани Минаевой, и поэтому давным-давно знакомыми.

Это был единственный раз, когда он посмотрел Ксанке прямо в глаза. Больше у него никогда на это смелости не хватало. О чем-нибудь говорит с нею и только захочет хоть мельком глянуть ей в лицо, а его глаза тут же опустятся или свернут куда-нибудь в сторону.

Но это потом. А сейчас Ксанка вела его под руку, как всамделишного больного. Привела к костру и усадила на пенек. Чтобы хоть немного отвлечь от себя внимание, Валерка спросил, что они тут делают.