Дэвид Алмонд - Мальчик, который плавал с пираньями

Писк, визг и стоны достигают высшего накала.

– Но прежде, – говорит Панчо, – вы должны заплатить, господа. Деньги на бочку, господа!

Стен остаётся под лучом прожектора, а Панчо врезается в толпу, протягивая зрителям бархатную сумку. Монеты летят в её нутро, Панчо благодарит, проходит дальше, подзадоривает тех, кто не спешит лезть за кошельком:

– Поройтесь ещё, сэр. Загляните поглубже, мадам. Так-так, уже лучше, намного лучше. О, спасибо, вы очень любезны! – И вдруг его тон меняется. – Это всё, что вы наскребли? И какого чуда вы ждёте за такие гроши?

Он ищет взглядом тех, кто совсем не жаждет расставаться с деньгами:

– Я вас вижу. Никто не скроется от Панчо Пирелли. Раскошеливайтесь, господа! На пару монет!

Несколько раз он нарочито гневно возвышает голос:

– Вы хоть понимаете, что мальчик рискует жизнью, чтобы вас потешить?

Толпа гомонит всё громче, всё нетерпеливее.

На самом её краю, в укромном месте меж двух фур, зыркают туда-сюда пять пар глаз. Пять пар глаз, которые принадлежат пяти одетым в чёрное бугаям.

– А чо ща будет-то, босс? – спрашивает один из знакомых нам охламонов.

– Зейчаз наздубид чаз самого брестубного брестубления, – говорит Кларенс П., указывая на Стена. – Я должен был эдо бредвидедь! Эдо же монздр, а не ребёног! Надо было оздановидь его ещё дам, в Рыбацгом береулге.

– И вас я тоже прекрасно вижу, – говорит Панчо, направляясь через толпу к охламонам и их боссу. – Не стоит прятаться, господа! Не робейте!

– Мы не робеем! – говорит Кларенс П. – Мы зледим! Мы глядим на важи безобразия во взе глаза! Мы раззледуем всё бодозридельное и взегда чуем, езли у зозеда бобахивает рыбой!

– О, тогда вы по адресу, – соглашается Панчо. – У нас точно попахивает. Нет, даже пахнет! Рыбой!

– Эдо бозор! Мы боложим эдому гонец!

– Этому – чему? – миролюбиво интересуется Панчо.

– Мы боложим гонец важему безздыдздву! – говорит Кларенс П.

– Каким же образом? – спрашивает Панчо.

Кларенс П. прищуривается.

– Э-э-э! Не вежайде лабжу на ужи Гларензу Б. Глаббу. Я знаю важи уловги, миздер Гладиде-деньги-в-зумгу. И уловги важи со мной не бройдуд!

Панчо улыбается. Ступив в тень от фургона, он кладёт руку на плечо ДУРЕН-дознавателя.

– Вы позволите называть вас просто Кларенсом? – спрашивает Панчо.

– Не бозволю! – отвечает Кларенс П. – Одбуздиде немедленно!

– Не пугайтесь, мистер Клапп, – вкрадчиво говорит Панчо.

– Кларенс П. Клапп никогда не пугается! – замечает Фред.

– Неужели? – Панчо обрадован. – Тогда, возможно, он хотел бы поплавать в моём аквариуме?

Охламоны смотрят на Кларенса П. Его глаза предательски поблёскивают.

– Одбуздиде, вам говоряд! – шипит он. – Уздроили дуд небодребздво и безздыдздво!

– Вы уверены? – говорит Панчо.

– Абзолюдно! Эдод мальчижга – дьявол, а вы, зэр, згользгий диб! Згользгий, гаг угорь.

Панчо смеётся.

– И эди важи рыбы… – Кларенс П. кивает на аквариум.

– А их как обзовёте? – живо интересуется Панчо.

– …они вовзе не де, за гого вы их выдаёде, – заканчивает Кларенс П.

– Не пираньи? – уточняет Панчо.

– Не они.

– А теперь слушайте меня, Кларенс, причём внимательно. – Панчо указывает на Стена и аквариум с рыбами. – Этот мальчик – один из самых храбрых мальчиков, которых нам с вами доводилось видеть. А рыбы – самые свирепые и кровожадные рыбы на свете. И наш храбрый мальчик собирается поплавать с ними в одном аквариуме.

– Этот шкет? С этими кильками? – Фред фыркает.

– Да, – говорит Панчо.

– А я твоего шкета проглочу – не подавлюсь. А кильками закушу! – Тед ржёт.

– А воду из этой плошки вместо бульона выпью! – добавляет Дуг.

– Что ж, давайте попробуем! – предлагает им Панчо. – Идёмте к аквариуму. Суньте палец в воду!

– Здойде, барни! – кричит Кларенс П. – Не злужайде его! Миздер Гладиде-деньги-в-зумгу бодначиваед вас на бодозридельные делижги. Он бодздрегадель! Эдо взё жалгие уловги! Зэр, в важем зрелище нед абзолюдно нигагого змысла! И у наз нед желания бринимадь в нём учаздие. Немедленно одбуздиде меня! И убирайдезь из эдих мезд! А мы брозледим. Ждобы духу важего и важих вонючих рыб дуд не было!

Охламоны ржут и плотным кольцом обступают Панчо.

– Ха, рыб-убийц нашёл! – гогочут они. – Килька!

Парни надвигаются на Панчо вплотную, вот-вот схватят! Но нет! Он уже идёт через толпу обратно к аквариуму.

– Не здавайдезь, барни, – говорит Кларенс П. – Мы бобали в одно из замых здражных и дёмных мезд в мире. А зам мир кадидца в дардарары! Змодриде во взе глаза! Злужайдезь меня и набирайдезь ума-разума.

Парни пялятся на Панчо, на Стена, на толпу и на пираний, которые безмятежно плавают в ярко освещённом аквариуме.

– Однажды, барни, мы бокончим зо взей нечиздью на взём зведе, – объявляет Кларенс П. – Дагих безумных мезд, как эдо, дагих безумных людей, как эди, больже не будед. И бодозридельных ёмгоздей з водой, и бодозридельных блощадных зрелижч – ничего не будед.

– То-то заживём, босс, – говорит Альф.

– И все вокруг будут такие, как мы? – спрашивает Дуг. – Простые мирные охламоны?

– Ага, – отзывается Фред. – И мы им устроим та-а-а-кой мир!..

– Круто! – подхватывает Тед. – Охламоны обустроят мир!

– Хорожо згазано, Тед, – хвалит Кларенс П. – Я зам бы лучже не выдумал.

Ещё недавно Стен был попросту несчастным сиротой без родни и друзей, а теперь он стоит перед огромной толпой и готовится исполнить смертельный трюк. Но он все равно сирота. И у него всё равно нет родни и почти нет друзей. Конечно, есть Панчо, который снуёт меж людей с потяжелевшей бархатной сумкой в руке. Есть Достоевски и Ниташа – они стоят в первых рядах, они гордятся им и очень волнуются. Есть в толпе и человек-кабан, и женщина с клыками, и Питер-Рассмеши, и мистер Смит, и Морской Волк. Есть люди, с которыми Стен сидел у костра и ел печёную картошку, есть вся ярмарочная ребятня, все люди, которые махали и улыбались ему, которые окликали его по имени. И есть множество незнакомых людей, которые смотрят на него и желают ему успеха.

Тем временем давайте-ка вернёмся на просёлок. Там, взявшись за руки, плетутся те двое, которые любят Стенли Эрунда с самых первых дней его жизни и которым надо непременно успеть к началу представления. Анни и Эрни ещё не знают, куда именно они стремятся, они просто шагают к огням, музыке, крикам и смеху, которые эхом раскатываются в воздухе.

– Это же ярмарка, Эрни! – говорит Анни.

– По всему слышно, – отзывается Эрни.

– Я так люблю ярмарки! – восклицает Анни. – Да и ты их когда-то обожал. Помнишь?

– Помню, – печально отвечает Эрни. Он думает о ярмарке, которая покинула их городок в тот день, когда ушёл Стен.