Наталья Хмелик - Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках

И тут открылась дверь, и вошла совсем молоденькая девушка, похожая на старшеклассницу. У неё была коса за спиной, высокие модные каблучки, голубые глаза и голубые, совсем такого же цвета, серёжки в ушах.

— Вы не думайте, что я старшеклассница, — сказала она тоненьким голосом. — Я — студентка педучилища. Лариса Александровна заболела, и я пока буду вашей учительницей.

Она говорила ещё что-то, но они расшумелись, и её не было слышно.

— Почему заболела?

— А когда она выздоровеет?

— У меня тоже есть серёжки, только носить рано: бабушка не даёт! — Это, конечно, Сонька.

— А мы будем играть?

— А во что вы умеете?

— А сколько вам лет?

Они не слышали студентку и друг друга не слышали.

И тут Леночка совершила свою первую педагогическую ошибку. Она обиженно молчала и ждала, когда они успокоятся. Она не понимала ещё, что нельзя ждать, пока замолчит расшумевшийся народ, — надо говорить негромким голосом, и тогда они ничего не услышат, а им захочется услышать, хотя бы из любопытства. И вот тогда они, может быть, утихнут. А так — нет.

Леночка молча, нахмурив бровки, кусала губы. Она думала, что мама была права и не надо было поступать в педагогическое училище — мало ли на свете специальностей, спокойных, не нервных. А это что же такое? Людям всего по шесть лет, а они уже такие непослушные!

Время от времени Леночка стучала кулачком по столу, но это ничему не помогало.

Все вопили, им было надо что-то сказать, что-то спросить, а некоторым ничего было не нужно ни сказать, ни спросить, они орали просто так: «А-а-а!» или «У-у-у!».

Только одна Юля Костина сидела на месте, не шумела, не вертелась. И студентка Леночка заметила эту примерную девочку — ту, что сидела, положив руки на стол, склонив набок голову в тёмных кудряшках, серьёзно глядя большими вишнёвыми глазами.

«Бывают всё-таки хорошие дети», — в последней надежде подумала Леночка.

И тут Юля Костина спокойно поднимается из-за стола, не спеша проходит на середину класса и идёт колесом через всё пустое пространство. Мелькают в воздухе ноги в красных колготках, вот так, вот так — как учили в хореографическом кружке.

Все замерли на секунду. Юля отряхнула ладошки, которыми пришлось касаться пола, и села так же смирно, положив ручки перед собой. И опять уставилась на Леночку серьёзными глазами.

Остальные продолжали веселиться.

Вася орал не своим голосом. Анюта кружилась в быстром танце, держа двумя пальцами юбочку. Сонька стояла на столе и что-то верещала. Может быть, хвалилась — никто не слышал.

Тут в класс вбежала директор Полина Викторовна, она запыхалась, лицо пошло розовыми пятнами.

— Что случилось? Ничего не случилось?

Полина Викторовна поглядела на них таким взглядом, что стало совершенно тихо. И все оказались на своих местах, только были немного распаренные.

А директор сказала очень тихо:

— Безобразие.

И все её услышали.

Студентка Леночка стала читать им книжку, а Полина Викторовна тихо вышла, бесшумно прикрыв дверь.

Сказка была замечательная. Там ослик потерял свой хвост, он очень расстроился — грустно остаться без хвоста. А один прекрасный друг, симпатичный медвежонок, вдруг обнаружил этот хвост — сова приладила его вместо шнурка, за который дёргают звонок. Медвежонок был добрый и очень славный. Он умел сочинять песенки-шумелки и кричалки, он любил есть, этот симпатичный медвежонок. Валентин сразу узнал его, он читал эту книгу много раз. Ему хотелось крикнуть: «Это Винни-Пух! Я знаю!» Но он стерпел. Он не стал кричать.

Выскакивать нехорошо, вот как он решил. Значит, он немного менялся, мальчик Валентин.

Леночка-студентка читала до конца урока, но конец наступил очень, очень быстро, и она прочитала совсем мало.

А потом была перемена, Леночка включила музыку и звонким голосом объявила:

— «Ритмы планеты»! Все танцуют!

Они с удовольствием кружились и прыгали и танцевали. Но лучше всех, красиво, самозабвенно танцевала студентка Леночка. И ребята залюбовались её ловким, лёгким танцем. И прыгающей по спине косой, и взлетающими над головой руками.

Ей казалось, что они не смотрят на неё — крутятся, вертятся, скачут. Она ещё не знала, студентка Леночка, что дети всегда замечают, как и что делают их учителя.

Несколько дней нет Ларисы Александровны.

Они привыкли слушаться студентку Леночку, она учит их читать и писать, играет с ними на переменках. И всё хорошо. Но они скучают по своей Ларисе Александровне. И однажды после занятий толстая Мина доела очередной пончик и говорит:

— А давайте навестим Ларису Александровну. Когда моя мама болеет, её навещают с работы.

— Мы-то не с работы, — возразил Кирилл.

Кирилл теперь гораздо реже плачет, зато он часто спорит.

— Привет, — поставила его на место Сонька. — А откуда мы? Работа учительницы — школа. А мы как раз из школы. Или ты, Кирилл, из детского сада? Ну заплачь, заплачь!

— Сонька, прекрати, — сурово остановил Валентин. — Надоело.

— Надоело, — поддержал Валентина Вася. — Завтра пойдём к Ларисе Александровне.

На другой день каждый принёс в школу что-нибудь вкусное. Они не стали это съедать — собрали в большой прозрачный пакет. Там оказался апельсин, банан, два пряника, несколько разных конфет.

Пряники утром дал Валентину брат Сашка:

— Это от меня угощение твоей учительнице.

— Молодец, Саша, добрый мальчик, — сказала мама. И добавила задумчиво: — Только мне интересно, где ты их взял, эти пряники? Я, кажется, убрала их на верхнюю полку…

Сашка гордо отвернулся. Он не любит отвечать на лишние вопросы. Какие из них лишние — Сашка определяет сам. В этом он похож на старшего брата…

Лариса Александровна живёт совсем недалеко от школы. Вот здесь, за детской площадкой, стоит её дом, шестнадцатиэтажный, белый с голубым.

Сначала хотели идти всем классом. Но самый умный, Вова Матюшин, протёр свои очки, снова надел их и, глядя сквозь очки маленькими серыми глазами, убедительно сказал:

— В квартире даже не поместимся. И вообще — больной человек, а тут вместо тишины и покоя — сами знаете что.

Все согласились с самым умным Вовой Матюшиным. Но как поступать дальше? Кто пойдёт, а кто останется?

— Я пойду! — заявила Сонька.

— И я!

— И я!

Все кричали и толкались. Шёл мелкий ноябрьский снежок, серое небо низко висело над домами, а вороны слетели с берёз, испуганные криками первого «А».

И тут Мина проглотила печенье и сказала:

— Считаться!

Все согласились. Считалка всегда справедлива. И даже если ты не получаешь, чего хотел, — обижаться не на кого.

Все встали в круг. Мина ходила по кругу и считала:

— Заяц белый, куда бегал? В лес дубовый. Что там делал? Лыко драл. Куда клал? Под колоду. Кто украл? Что даёшь? Кого берёшь? Кого замуж отдаёшь?