Гвюдлёйгюр Арасон - Морской узел

Лои сошел на причал и, зажав коробку с сапогами под мышкой, улыбаясь, направился в сторону жиротопни.

— «Скачем, скачем быстро…» [18] Детский стишок, под который играют с малышами, — типа русского «Ехали с орехами…». — скандировал он в такт скрипящим при каждом шаге бахилам.

Вскоре он уже стоял на носу «Слейпнира» в новых бахилах с неподвернутыми голенищами и усердно плевал за борт. Дул свежий северный ветер, на море поднялось волнение.

— Мюнди, какую обещают погоду?

Мюнди завертывал швартов за кнехт. Выпрямившись во весь рост, он посмотрел на небо.

— Да обещают вроде неплохую… Только мне сегодня приснилась моя старая матушка, а это, скорее всего, к шторму.

Когда «Слейпнир» вышел из бухты, волнение усилилось. Однако новоиспеченный владелец бахил не замечал обдававших его фонтанов брызг и на радостях продолжал с важным видом стоять у форштевня.

— Ты что, решил до костей промокнуть, чертенок этакий? — закричал кок, выскакивая из рулевой рубки.

Эти слова вернули Лои к действительности. И правда, нельзя же стоять там до скончания века, как бы ему этого ни хотелось.

Впрочем, бахилы в деле он уже проверил, и теперь можно было пройти мимо кока в рулевую рубку.

После двух суток птичьего концерта, который они вынуждены были слушать у полуострова Лаунганес, Лои понял, что ожидание разгрузки в порту — цветочки по сравнению со штормом. Лаунганесский хор пернатых тянет свою нескончаемую песню, а ветер аккомпанирует ему то в мажоре, то в миноре, словно подделываясь под широкий диапазон голосов хористов. Ни днем ни ночью не умолкает месса над рыбачьей шхуной, укрывшейся под защитой черных утесов в ожидании, пока уляжется непогода.

Выйдя из Рёйвархёбна, они уже через несколько часов трудного пути должны были повернуть к Лаунганесу. Капитан приказал отдать якорь, и с тех пор они загорали здесь, слушая сводки погоды.

Команда на чем свет стоит ругала Паульми за то, что он держит их тут отрезанными от всего мира, а не повел «Слейпнир» в какой-нибудь порт: и в Рёйвархёбне, и в Вопнафьордюре по случаю вынужденного пребывания на берегу для рыбаков устраивали праздник.

Время тянулось невыносимо медленно, и, когда спать было уже невмоготу, матросы садились играть в карты. Некоторое разнообразие в их жизнь вносило радио. Самой большой популярностью пользовались такие передачи, как прогноз погоды, последние известия, программа для моряков и… «Детский час».

Многие члены экипажа были в дурном расположении духа, и Лои предпочитал не мозолить им глаза. Почти все время он проводил на палубе с Гюнни и Лейфи, которые увлеченно рыбачили, отрываясь от своих лесок только для того, чтобы перекусить или выпить кофе.

С тех пор как «Слейпнир» покинул Рёйвархёбн, кок прожужжал Лои уши о том, что непогоду навлекли его новые бахилы. Если первый замет окажется неудачным, самое правильное будет бросить их за борт. Бахилы явно невезучие, они неугодны властелину погоды и отпугивают сельдь.

В тот вечер по радио передавали сводку о ходе промысла. Рудольф записывал, сколько какое судно сдало рыбы. Когда очередь дошла до «Слейпнира», Лои с досады хватил кулаком по столу: в сводке не учли их последний улов.

Начинало смеркаться. Рудольф держал вахту в рулевой рубке. Он тупо глядел на маяк, прорезавший промозглый воздух желтыми пучками света. Изредка мелькали огни судов, огибавших мыс Фонтюр. Стрекот осветительной установки вместе с гомоном птиц и завываниями бури сливался в мощную какофонию, которую этот оркестр исполнял без дирижера.

— Судя по всему, ветер стихать не собирается, — сказал Рудольф, когда в рубку вошел Лои.

— Ужас какой-то! — простонал Лои, подворачивая голенища бахил. — И часто бури длятся так подолгу?

— Часто. К концу лета приходится иногда по нескольку дней стоять в укрытии.

— Тогда лучше пережидать непогоду в порту. Были бы мы сейчас в Рёйвархёбне… Там вчера показывали фильм про ковбоев.

— Тут уж ничего не попишешь. Удовольствия берега не для тех, кто вышел на промысел. Я, например, думаю, что коку сейчас меньше всего хочется быть у Лаунганеса.

— Почему?

— Его жена ждет ребенка, и в последнее время она плохо себя чувствовала. Ясно, что он предпочел бы сейчас находиться рядом с ней. Каждого из нас, бывает, тянет на берег. А ты что, никогда не тоскуешь по дому?

— Нет…

— Значит, ты не похож на других, — улыбнулся Рудольф.

Время уже перевалило за полночь, и все, кроме них, давно спали.

— Скажи, Рудольф, почему тебя называют Купцом? — вдруг спросил Лои.

— Потому что моя фамилия Кауфман, а это по-немецки значит «купец». Я ведь родился в Германии.

— Зачем же ты приехал сюда? Разве в Германии не лучше?

— Это как посмотреть.

— Нет, правда. Почему ты приехал в Исландию?

— Долгая история. Мне пришлось бежать с родины и…

— Бежать?

— Да, мы с матерью приехали сюда во время войны. Сначала жили на берегу Фаускрудс-фьорда.

— А отец тоже был с вами?

Рудольф немного помолчал.

— Мой отец погиб. Однажды вечером к нам пришли какие-то люди и забрали его. Сказали, что ведут на допрос в полицейский участок. Больше мы его не видели.

— Сколько тебе было лет?

— Шел двадцатый.

Трудно было представить себе, что обыкновенный исландский рыбак, пережидающий бурю у Лаунганеса, родился и вырос в Германии.

— Его забрали солдаты?

— Да, из каких-то особых частей… Вроде тех, что стоят на военной базе вон там, у горы Х е йдарфьядль, — указал Рудольф на берег.

— Разве там есть военные?

— Да, только сейчас базы из-за тумана не видно. Есть еще одна база, на юго-западе Исландии, в К е блавике.

— А почему у нас иностранные солдаты, если нет войны?

— Вот именно. Такой вопрос задают очень многие. Но нам говорят, что они охраняют нас от нападения других солдат.

— А это самые настоящие солдаты… с винтовками и всем, что полагается?

— Да.

— Немецкие?

— Нет, американские.

— И они останутся тут навсегда?

— Мы надеемся, что скоро они уйдут.

— Я тоже надеюсь!

Лои не стал больше расспрашивать Рудольфа про войну. Он слишком хорошо знал, что такое потерять отца.

В эту ночь он долго не спал, думая о Рудольфе. Должно быть, очень тяжело видеть, как твоего отца уводят незнакомые люди. И никогда больше не встретиться с ним. Впервые в жизни Лои показалось, что его судьба еще не самая незавидная: если твой отец утонул, по крайней мере, известно, где он.

Лои стало жутко оттого, что где-то совсем неподалеку ходят чужеземные солдаты с винтовками.