Гвюдлёйгюр Арасон - Морской узел

Хорошо было сейчас иметь кого-то под боком. Обхватив Рудольфа за шею, Лои крепко прижался к нему. Очень уж неуютно чувствуешь себя посреди моря, которое бушует вокруг, сверху и снизу, справа и слева.

— Не стихает, а?

— Нет, обещают, что разыграется еще больше… Но это не страшно, утречком мы будем уже в Эскифьордюре.

Все спали крепким сном. От лампочки, горевшей над плитой, по кубрику разливался слабый свет. Машина то и дело снижала обороты, судно зарывалось носом в воду и грузно переваливалось на другой борт, а потом долго не могло выровняться. Надежды на улучшение погоды не было никакой.

— Ты не слышал, кто-нибудь идет с полным грузом? — спросил Лои.

— Нет, до шторма по-настоящему повезло нам одним. Небольшой улов взяли еще две-три шхуны.

— А «Морской волне» что-нибудь попалось?

— Нет.

— Вот и хорошо. Как ты считаешь, сколько мы сдадим рыбы?

Рудольф ничего не ответил. Видимо, он уже заснул.

Лои не представлял себе, долго ли проспал. Разбудил его мощный удар, который пришелся на нос судна и сотряс весь корпус. «Слейпнир» бросило вверх, потом вниз, наконец накренило на правый борт. Судно начало было выправляться, но новый удар положил его на другой борт.

В кубрике потух свет, и все повскакали с коек, готовые по первому зову кинуться наверх.

— Он что, собирается нас ко дну пустить, этот чертов кэп? — сердито проговорил Хёйкюр.

Одна из створок дверей была оставлена открытой, чтобы в кубрик поступал свежий воздух. Теперь туда хлынула вода. Поплыли сапоги и ботинки, шкафчик под умывальником распахнулся и был мгновенно залит водой. Опрокинулось мусорное ведро, вдребезги разлетелись две тарелки. Из висевшего над плитой бака для воды выпал кран, и на горячие конфорки потекла вода, которая с шипением обращалась в пар.

Море продолжало наступать на кубрик. Похоже было, что нос судна все больше погружается в воду.

Команда уже не ждала приказаний. Без лишних слов матросы ринулись на палубу, велев Лои не высовывать носа из кубрика.

С палубы донеслись громкие голоса. Дверь в кубрик захлопнули, доступ воде был прекращен.

Лои остался в одиночестве.

С койки он видел, как внизу, словно потерявший управление корабль, плавает черный башмак. Вот его занесло в нишу между плитой и умывальником, и он, покачавшись некоторое время на волнах среди объедков и кофейной гущи, набрал воды и затонул.

«Слейпнир» никак не мог выровняться. С палубы слышны были крики и громкие команды. Затем раздались оглушительные удары.

Сперва Лои показалось, будто колотят в дверь кубрика. Может, матросы пытаются проникнуть сюда, за ним? Не иначе как пора пересаживаться в спасательные шлюпки… А вдруг судно пойдет ко дну раньше, чем им удастся открыть дверь? Нет, этого не может быть. «Слейпнир» — корабль остойчивый, он на всю флотилию славится тем, что способен выдерживать сильное волнение. Теперь Лои отчетливо различал, что стучат совсем не в дверь. Через световой люк он видел зажегшийся свет. Стук продолжался долго, наконец Лои услышал треск дерева.

Двигатель включили на полные обороты, и судно повернуло вправо. Все в кубрике тряслось и дребезжало. Бились друг о друга кружки, гремела дверца шкафа, раскачивалась из стороны в сторону висевшая над плитой одежда.

Лои обеими руками уперся в потолок у себя над головой.

— Давай же, выравнивайся…

Мало-помалу центр тяжести судна начал смещаться, оно постепенно выравнивалось.

Помедлив еще немного, «Слейпнир» поднял притопленный нос и стал на ровный киль.

Лои не скоро дождался возвращения матросов в кубрик. Оказывается, им пришлось для облегчения судна пробить отверстие в фальшборте.

Только тогда «Слейпнир» сумел всплыть.

— Значит, выбросили всю сельдь с передней палубы? — спросил Лои.

— Да, — ответил Мюнди. — Сначала мы очистили оба прохода, но это не помогло. В такую погоду только сумасшедшие загружают судно «под завязку».

Впрочем, словам Мюнди можно было не придавать особого значения: все знали его страх перед морем.

Машина прибавила обороты. Матросы переглянулись между собой, но ничего не сказали.

Конни открыл крышку люка, ведущего к днищевому отсеку, где жили чушки, и выпустил туда воду из кубрика. Промокшие члены экипажа переоделись в сухое и легли по койкам, готовые, если потребуется, опять мчаться на палубу.

Рудольф ушел в рулевую рубку, сказав, что до подхода к берегу останется там.

«Слейпнир» врезался форштевнем в волну, получал удар, взмывал по круче вверх и снова проваливался в глубину.

— А теперь, Лои, попробуй-ка заснуть, — сказал Конни. — Утром проснешься, глядишь, одежда твоя и высохла.

Разбудил Лои какой-то шум и гам. В нос ударило паленым. Ну вот, в довершение всего судно теперь горит.

Он с трудом продрал глаза и свесил голову с койки. Гюнни схватил какую-то тряпку, полыхавшую над плитой, и швырнул ее в раковину. Все проснулись; Хёйкюр тоже вскочил и помогал Гюнни тушить огонь.

— Чем ты думал, когда вешал свои штаны прямо над плитой? — возмутился Гюнни, сердито взглянув наверх, где лежал Лои. — Пожар захотел устроить?

Лои попытался возразить, что брюки повесил туда не он, а кок, но слова застряли у него в горле. Он положил голову обратно на подушку и притворился спящим. Однако любопытство взяло свое: сквозь неплотно прикрытые веки он видел, как Хёйкюр сорвал с веревки его подштанники и закинул их в шкаф. Носки и нижняя рубашка полетели туда же.

Когда все утихомирились, Лои еще долго не спал, думая про свои злополучные штаны. Зря он все-таки не сбегал к Лёйвей за выстиранными брюками… Что он наденет на берегу? Нельзя же вечно щеголять в кальсонах! А денег на новые брюки у него нет. Всю свою наличность он истратил на сладости.

Как ни посмотри, выхода не было. Теперь его, наверное, отошлют на самолете домой. И вполне возможно, что ему придется пробыть в подштанниках до самого Акюрейри, где его встретит у самолета мама с парадными клетчатыми брюками, которые она сшила ему на рождество. Ведь ни с одного из матросов штаны ему не годятся. А может, ему предстоит лежать на койке до самого возвращения в Рёйвархёбн?

Лои укрылся с головой одеялом и заплакал. Удача улыбнулась ему лишь на миг. Не успел он насладиться ею, как она изменила ему и оставила в чужих подштанниках, с запахом гари в носу.

Будь он сейчас на берегу, он бы просто-напросто открыл шкаф и взял другие штаны. В море все гораздо сложнее.

Лои долго ворочался без сна, думал. Его совершенно не утешало то, что у него есть бахилы. В эту минуту он готов был отдать все бахилы на свете за парусиновые штаны.

Зачем человеку бахилы, если у него нет штанов? Человек без штанов — это ноль без палочки.