Зинаида Шишова - Джек-Соломинка

Звякнули засовы. Джек прислушался. Рот его сразу наполнился слюной.

— Ну, ты принес мне чего-нибудь, дядя Тьюз? — спросил он поднимаясь.

— Да, — сказал человек, открывая дверь. Но это был не стражник. — Вот тебе хлеб, и мясо, а тут — фляга с вином. Этот плащ надень немедленно и закутайся с головой. Беги напрямик через кусты. Ров замерз. Ты меня понял?

Джек его понял. Суд божий начался. Ангел принял образ конюшего и принес ему синий плащ Джоанны.

— Кто ты? — спросил он, чтобы еще раз услышать этот голос.

— Меня послала молодая леди, — ответил конюх. — Беги, не теряя времени, так как может вернуться стражник. У меня второй ключ, я закрою замок, и до рассвета тебя никто не хватится.

Нельзя очень строго подбирать себе спутников, когда едешь на богомолье. Поэтому по дороге в Кентербери нередко можно увидеть богатую женщину, милостиво беседующую с простолюдинкой. Они до полуночи толкуют о чудесах, о детях, об изменах мужей.

Всяко бывает, когда собрался на богомолье, но все-таки и в дороге богатые стараются держаться богатых, а знатные — знатных, замужние женщины едут особо, а холостые мужчины — особо, и надо сказать, что их компания не бывает самой скучной.

Но попадаются, конечно, дамы, которые ездят к Томасу Бекету совсем не для того, чтобы замаливать грехи свои и своих близких, и не для того, чтобы повесить золотую руку или ногу у чудотворной гробницы, и даже не для того, чтобы заказать обедню за упокой усопших.

Вместо того чтобы надеть серый дорожный плащ, они наряжаются в свои лучшие платья и гарцуют верхом на красивых конях, заглядываясь на проезжих мужчин.

— И что хорошего вот в такой красавице? — сердито бормотала леди Бельфур. — У нее даже нет с собой слуги, а эти кавалеры, которые так охотно держат ей стремя в дороге, даже не обратят на нее внимания, когда мы прибудем в Лондон.

— Она доскачется еще до чего-нибудь! — заявила леди Ленокс. — Когда мы прошлой зимой ехали сюда, один купец все время вырывался вперед на своем резвом жеребце, и подле леса на него напали разбойники и ограбили дочиста прежде, чем подоспели его спутники!

— Что у нее возьмешь? — сказала леди Энн Бельфур, презрительно щурясь. — Пальцы ее унизаны перстнями, но украшения ее все до одного медные. Я нарочно задержалась в церкви у чаши со святой водой и доподлинно рассмотрела все как следует. А зовут ее Элен — Лебединая Шея. Я сама слышала, как она отрекомендовалась молодому Артуру Гринвуду. Когда у женщины нет достойного имени, ей поневоле приходится прибегать к кличкам!

…Леди, о которой шли такие толки, была действительно очень красива. Она ловко сидела в седле, и ей очень шли ее полумужской костюм и фламандская бобровая шапочка. И смеялась она звонче других и больше других швыряла денег на сласти и орехи. И так как ей некого было ждать, она пускала своего конька вскачь, далеко опережая остальных богомольцев, несмотря на все уговоры и предупреждения.

Леди Ленокс оказалась права, и веселая всадница была немедленно наказана за свое упрямство. Испугавшись чего-то на дороге, лошадь ее сделала скачок в сторону, и если бы не куча снега, красавице уже не скоро пришлось бы танцевать перед камином в тавернах [54] Таверна — кабачок, трактир. , как она это делала до сих пор.

Растянувшись на снегу, она, охая, с трудом поднялась на коленки, а потом на ноги.

Несмотря на негодующие возгласы матери и жены, к ней уже спешили на помощь Уолтер Ленокс и Саймон Кольтон.

Однако был на дороге еще один человек, который гораздо больше нуждался в помощи, чем Элен — Лебединая Шея. Молодой Уолтер Ленокс, подъехав, увидел красавицу, стоящую на коленях подле бледного юноши в богатом синем плаще. Он лежал навзничь на утоптанной дороге, и от него-то и шарахнулся испуганный конь красавицы. Она пыталась помочь незнакомцу, но, лишенный сил, он тотчас же снова валился наземь.

— Разотрите его хорошенько снегом и немедленно дайте ему вина! сказала она, поднимая на молодого лорда черные заплаканные глаза.

— Он и так пьян, — пробормотал сэр Уолтер, с завистью глядя, с каким участием приводит в порядок красавица светлые волосы юноши.

— На нем богатый плащ, но он устал и голоден. Он долго шел, вздохнула Элен, глядя на его изодранную обувь.

«Он украл где-то этот плащ», — решила она про себя.

Юноша открыл глаза.

— Странно, но я уже видела где-то это лицо, — сказала Элен — Лебединая Шея задумчиво. — На, выпей, голубчик! Куда же это ты так спешил?

— Спасите меня! Спрячьте меня! — прошептал юноша тихо, в испуге оглядываясь по сторонам.

— Посадите его на моего коня! — распорядилась Элен.

И трое мужчин бросились исполнять, ее приказание.

— Ничего не бойся, — сказала она ласково, когда они снова несколько опередили остальных. — Ни королевские приставы, ни шерифы, ни вербовщики не посмеют тронуть тебя, пока ты едешь со мной. Но где все-таки я уже тебя видела, а?

— На Дургэмской дороге. Это было в день похорон сэра Тристана Друриком. Я тоже сразу вас узнал, — ответил Джек Строу тихо.

Длинная и узкая вереница паломников растянулась по дороге без малого на четверть лье. Вновь прибывавшие тотчас же научились приноравливать ход своего коня или осла, если они ехали верхами, или свой собственный шаг к общему движению. Это необходимо было для того, чтобы задние не наезжали на передних и чтобы в толпе не случалось толкотни и давки. Однако у некоторых благородных господ не хватало терпения дожидаться очереди, и они без церемоний прокладывали себе дорогу в первые ряды.

И это, так же как и остановки носилок с больными, или лопнувшая подпруга у лошади, или перчатка, оброненная в толпе, вносило заметное смятение в шествие.

Вот опять морда задней лошади уткнулась Джеку в плечо.

— Тпру! — закричал рядом с ним мальчишка, державший под уздцы толстую брабантскую кобылу своего хозяина.

Менее терпеливый сосед справа стегал по глазам наезжавшего на него пегого мула. Жалобно кричал ушибленный ребенок, а в голове шествия люди так сгрудились, что даже издали можно было услышать отчаянные вопли женщины, которую придавили в толпе.

— Что случилось? Что случилось? — спрашивали все друг у друга.

И Джек стал испуганно оглядываться по сторонам. Теперь уже ясно были видны там и сям сновавшие над толпой высокие алебарды стражников, а подавшись немного вперед, Джек разглядел и человека, остановившего все шествие.

Он был одет в выгоревший плащ из дешевого сукна; траченные молью, облезлые перья стояли над его беретом, как дым над трубой в морозный день. В такую холодную пору ему, конечно, более пристала бы меховая шапка, и, вероятно, прячась от ветра, он вобрал голову в высоко поднятые плечи, сидя на приземистой шотландской лошадке. Какая же сила таилась в этом немолодом, скромно одетом человеке, если он мог остановить огромную толпу, а особенно этих гордых и высокомерных господ, ехавших в первых рядах?