Виталий Бианки - О смешных зайчиках (сборник)

Белка пуще прежнего сердится:

«Ты, косой, не юли! Ты всё по правде выкладывай, а то как начну уши драть!»

«Умные они у тебя и разумные!»

«Сама знаю».

«Самые в лесу красивые-раскрасивые!»

«Всем известно».

«Послушные-распослушные!»

«Ну, ну?!» – не унимается Белка.

«Самые-всякие, такие-разэтакие…»

«Такие-разэтакие?.. Ну держись, косой!»

Да как кинется! Взмокреешь тут. Дух, Сорока, до сих пор не переведу. От голода чуть живой. И оскорблён, и побит.

– Бедный, бедный ты, Заяц! – пожалела Сорока. – На каких уродиков тебе пришлось смотреть: зайчата, барсучата, бельчата – тьфу! Тебе бы сразу ко мне в гости прийти – вот бы на сорочаток-душечек моих налюбовался! Может, завернёшь по пути? Тут рядом совсем.

Вздрогнул Заяц от слов таких да как даст стрекача!

Звали потом его в гости ещё лоси, косули, выдры, лисицы, но Заяц к ним ни ногой!

Сидел Медведь на поляне, пень крошил. Прискакал Заяц и говорит: – Беспорядки, Медведь, в лесу. Малые старых не слушают. Вовсе от лап отбились!

– Как так?! – рявкнул Медведь.

– Да уж так! – отвечает Заяц. – Бунтуют, огрызаются. Всё по-своему норовят. Во все стороны разбегаются.

– А может, они того… выросли?

– Куда там: голопузые, короткохвостые, желторотые!

– А может, пусть их бегут?

– Мамы лесные обижаются. У Зайчихи семеро было – ни одного не осталось. Кричит: «Вы куда, лопоухие, потопали – вот вас лиса услышит!» А они в ответ: «А мы сами с ушами!»

– Нда, – проворчал Медведь. – Ну что ж, Заяц, пойдём, поглядим что к чему.

Пошли Медведь и Заяц по лесам, полям и болотам. Только зашли в лес густой – слышат:

– Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…

– Это что ещё за колобок объявился? – рявкнул Медведь.

– И совсем я не колобок! Я солидный взрослый Бельчонок.

– А почему тогда у тебя хвост куцый? Отвечай, сколько тебе годов?

– Не сердись, дяденька Медведь. Годов мне ещё ни одного. И с полгода не наберётся. Да только вы, медведи, живёте шестьдесят лет, а мы, белки, от силы десять. И выходит, что мне, полугодке, на ваш медвежий счёт ровно три года! Вспомни-ка, Медведь, себя в три годочка. Небось тоже от медведицы стрекача задал?

– Что правда, то правда! – проворчал Медведь. – Год ещё, помню, в пестунах-няньках ходил, а потом сбежа-а-ал. Да на радостях, помню, улей разворотил. Ох и покатались же на мне пчёлы тогда – посейчас бока чешутся!

Пошагали Медведь с Зайцем дальше. Вышли на опушку и слышат:

– Я, конечно, всех умней. Домик рою меж корней!

– Это ещё что за поросёнок в лесу? – взревел Медведь. – Подать мне сюда этого киногероя!

– Я, уважаемый Медведь, не поросёнок, я почти взрослый самостоятельный Бурундук. Не грубите – я укусить могу!

– Отвечай, Бурундук, почему от матери убежал?

– А потому и убежал, что пора! Осень на носу, о норе, о запасах на зиму пора думать. Вот выройте вы с Зайцем для меня нору, набейте кладовую орехами, тогда я с мамой до самого снега в обнимку готов сидеть. Тебе, Медведь, зимой забот нету: спишь да лапу сосёшь!

– Хоть я лапу и не сосу, а правда! Забот у меня зимой мало, – пробурчал Медведь. – Идём, Заяц, дальше.

Пришли Медведь и Заяц на болото, слышат:

– Хоть мал, да удал, переплыл канал. Поселился у тёти в болоте.

– Слышишь, как похваляется? – зашептал Заяц. – Из дома удрал да ещё и песни поёт!

Рыкнул Медведь:

– Ты почему из дома удрал, ты почему с матерью не живёшь?

– Не рычи, Медведь, сперва узнай что к чему! Первенец я у мамы: нельзя мне с ней вместе жить.

– Как так нельзя? – не унимается Медведь. – Первенцы у матерей завсегда первые любимчики, над ними они больше всего трясутся!

– Трясутся, да не все! – отвечает Крысёнок. – Мама моя, старая Водяная Крыса, за лето три раза крысят приносила. Две дюжины нас уже. Если всем вместе жить – то ни места, ни еды не хватит. Хочешь не хочешь, а расселяйся. Вот так, Медведушко!

Почесал Медведь щёку, посмотрел на Зайца сердито:

– Оторвал ты меня, Заяц, от серьёзного дела! Всполошил по-пустому. Всё в лесу идёт, как тому и положено: старые старятся, молодые растут. Осень, косой, не за горами, самое время возмужания и расселения. И быть посему!

Вылиняли у зайца-беляка задние ноги. Снега ещё нет, а у него ноги белые стали. Будто белые штаны надел. Раньше серого зайца никто и на поляне не замечал, а теперь он и за кустом сквозит. Всем как бельмо на глазу! В ельник забился – синицы увидели. Окружили и давай пищать:

– Заяц в штанах, заяц в штанах!

Того и гляди, лиса услышит.

Заковылял заяц в осинник.

Только под осинкой залёг – сороки увидели! Как затрещат:

– Заяц в штанах, заяц в штанах!

Того и гляди, волк услышит.

Замелькал заяц в густель. Там ёлку вихрь повалил. Легла ёлка вершиной на пень. Как шалашиком, пень накрыла. Вспрыгнул беляк на пень и притих. «Вот, – думает, – теперь от всех спрятался!»

Шёл по лесу охотник и видит: в самой густели будто глазок на небо сквозит. А какое там небо, если позади лес чёрный! Заглянул охотник в лесной глазок – заяц! Да близко – ружьём ткнуть можно. Ахнул охотник шепотком. А заяц – некуда податься – шасть прямо на охотника! Отшатнулся охотник, запутался ногами в валежнике и упал. А когда вскочил, только белые штаны заячьи мелькали вдали.

Опять увидели зайца синицы, запищали:

– Заяц в штанах, заяц в штанах!

Сороки увидели, затрещали:

– Заяц в штанах, заяц в штанах!

И охотник кричит:

– Заяц в штанах!

Вот штаны – ни спрятать, ни переменить, ни сбросить! Хоть бы уж снег скорей – беспокойству конец.

Какой заяц длины? Ну это для кого как. Для человека невелик зверь – с берёзовое поленце. А вот для лисы заяц длиной километра в два! Потому что для лисы заяц начинается не тогда, когда она его схватит, а когда учует по следу. Короткий след – два-три прыжка – и заяц невелик.

А если заяц успел наследить да напетлять, то становится он длиннее самого длинного зверя на земле. Такому верзиле непросто в лесу схорониться.