Магда Сабо - День рождения

Боришка сидела, обхватив пальцами обеих рук чашку с кофе, уставившись в одну точку.

— Когда-то я очень хорошо умела готовить, — сказала Гагара. — В самом деле. Только знаешь, для себя самой как — то не хочется особо стараться. Зачем? Убираться я тоже хорошо умею, и ноги у меня еще крепкие, хоть и не очень проворные. Если б только нужна я была кому-нибудь… Если бы мой труд кому-нибудь…

Боришка заглянула в глаза тетушке Гагаре — в них светилась мольба.

«Почему она просит меня, предлагая мне такое, о чем я и мечтать не смею? — ничего не понимая, думала Боришка. — Почему умоляет? Ведь, наверное, еще никому на свете не нужна была чья-то помощь так, как сейчас мне!»

— Я теперь вместо мамы работать буду, — через силу выговорила она. — Отец Ютку Микеш хотел попросить, но она не взялась. Вот все на меня теперь и свалилось. Завтра и даже сегодня после полудня — это еще не беда. А вот до обеда дело у меня есть одно, срочное и важное. Но мне дома велено сидеть: жильцы могут прийти за чем-нибудь. Да и Цилу нужно встретить. Она ведь еще вообще ничего не знает про маму. Мне же нужно и продуктов купить, и снег подмести, почтальона не прозевать — словом, много дел. Никак мне из дома отлучиться нельзя.

Глаза тетушки Гагары, всегда такие грустные, словно подернутые пеленой, заулыбались. Она глядела на Боришку с таким радостным удивлением, словно увидела в разгар зимы каштаны в цвету на своей улице Беньямина Эперьеша.

— А я на что? Я встречу Цилу, расскажу ей и о случившемся, и что у тебя срочное дело. И за домом присмотрю: какая мне разница, где сидеть? Тут даже лучше. Цила сходит за продуктами, а я приготовлю обед. Я так люблю готовить!

Боришка смотрела на преобразившееся, засиявшее от радости лицо тетушки Гагары и не могла разобраться в своих чувствах. Она испытывала признательность, и в то же время была растрогана и смущена. Бори взглянула на часы: половина десятого. За полчаса она доберется в Буду, до оранжереи, поработает до двух часов. Отец придет домой только к двум: можно даже и не говорить ему, что отлучалась. С десяти до двух она сможет заработать на подарки всем — купить какие-нибудь милые пустячки: шоколадку, красный карандаш, пластмассовый стаканчик. Да что угодно!

Надо оставить денег тетушке Гагаре, а то приедут Цила с мужем, — не Гагаре же снабжать семейство Иллешей деньгами на продукты! Боришка приподняла сердитого тигра, который лежал и стерег их «хозяйственные» деньги, хранившиеся в шкатулке.

— Вот это вам на продукты, — протянула она старушке бумажку в сто форинтов.

По тому, как омрачилось лицо тетушки Гагары, Бори заподозрила, что та даже собиралась продукты за свой счет купить, только бы ей позволили приготовить для них настоящий семейный обед! Но у Боришки не было времени раздумывать над всеми переживаниями старой соседки. Она торопливо оделась; тетушку же Гагару попросила передать сестре, что у нее дела в связи с производственной практикой в садоводстве и что она самое позднее к двум часам вернется домой. Гагара кивнула и помахала ей из окна рукой, когда Боришка бегом помчалась в сторону Рыбной площади.

О работе прежде всего нужно было договориться с дядей Чухой.

Сторож садоводства сразу узнал ее и пропустил. Она разыскала дядюшку Чуху в главной оранжерее. Здесь было тепло, сквозь стекла крыши ярко светило солнце, совсем как весной.

В нос ударил влажный, теплый запах земли. Дядя Чуха выпрямился и удивленно уставился на пришелицу.

— А тебя каким ветром сюда занесло? — Он вытер руки о свой неизменный резиновый фартук и, опершись на крышку стола, спросил:

— Может, ты тоже за еловыми ветками пришла? Чего ж раньше не сказала, а я их все Ютке отдал.

— Нет, не за ветками. Работать.

— Работать? — еще больше удивился садовник.

— Вы же в прошлый раз сами говорили, что в канун праздника работы хватит на всех желающих. За деньги. Вот я и пришла.

«Ах вот оно что! Понятно, Бори Иллеш любит денежки, она и летом была прилежна. Только сейчас не та, не летняя работа. Подойдет ли она ей? Может, она думает, что работать надо здесь, в садоводстве?»

— Что, уже все места заняты? — с тревогой в голосе спросила Бори, заметив задумчивое выражение лица у дядюшки Чухи. — Так ведь девушки еще во вторник сказали, что не придут.

«Все правильно, никто и не пришел, и работы тьма — из трех цветочных магазинов звонили уже, просили прислать в помощь рассыльных: лежит куча заказов, а выполнять их некому. Все теперь стали слишком обеспеченными и не хотят посылать детей заработать десяток форинтов. Предпочитают оставить девочек дома — мак для пирогов толочь. Праздник. А у этих Иллешей, знать, случилось что-то».

— Работа найдется, — проговорил наконец дядя Чуха, — если только подойдет она для тебя. Ты ведь, наверное, опять не слушала, когда я объяснял всем, какая предстоит работа.

— Слушала, — возразила Бори. — На этот раз слушала. Вы говорили, что нужно будет доставлять цветы из магазина на дом к заказчикам: маленькие елочки, цветы в горшочках, праздничные украшения на стол. Оплата почасовая.

— Из «Резеды» уже трижды звонили, — продолжал старый садовник. — Только если мы тебя к ним пошлем, не подведешь? Не растеряешь по дороге цветы, не ошибешься адресом? А то надоест тебе бегать по городу, махнешь на все рукой, а? Холод ведь лютый стоит!

«Резеду» Боришка знает: самый большой цветочный магазин в районе. У них витрина в целую улицу. «Резеда» — фирменный магазин садоводства: там по субботам работает Варьяш. Может, и сейчас с ним в паре придется работать?

— Так как, Иллеш? Рекомендовать тебя? Не подведешь?

Бори закивала головой: не подведу, мол.

Дядюшка Чуха написал что-то на бумажке, запечатал ее в конверт.

— Вот тебе записка, с ней пойдешь к Кати. Проездной билет на трамвай у тебя есть? Ну конечно, есть. Только много разъезжать тебе не придется. А в час «пик» и не думай в трамвай садиться: помнешь, поломаешь все цветы. Ну, поторапливайся. В пол-одиннадцатого начнешь, магазин торгует сегодня до полседьмого.

— Я могу только до двух, — сказала Бори.

— До двух? Тогда лучше отправляйся к себе домой, — буркнул Чуха и взял назад записку. — Работа потому и называется работой, что предусматривает, до какого часа длится. Я ж тебя не гулять посылаю, не город посмотреть, а работать. До двух?! В два люди только домой начнут возвращаться. Так что или до полседьмого, или вообще не берись. После полудня в «Резеде» будет столько заказов, что хоть разорвись.

А что скажут дома, если она не придет обедать и вообще явится после семи? Что скажет она Гагаре, Цецилии, Миши, отцу?

Боришка стояла, а дядя Чуха вглядывался в ее лицо, непривычно, по-взрослому озабоченное, и гадал: и что это она надумала? До двух! Еще чего не хватало!