Элизабет Мид-Смит - На диком острове

– Да, Ферни, конечно. Я постараюсь, я научусь, непременно. Когда мы с Тони скользили вниз с этого жуткого холма, я обещала Господу, что никогда больше не буду гадкой, – говоря это, девочка дрожала, и старший кузен снова успокаивающе и ласково погладил ее.

– Постарайся сдержать слово, данное Богу, Рэйчел. И давайте больше не обсуждать этот ужасный день, хорошо, что он прошел. Выйду, еще раз взгляну на Олдернею. Белл, ты готова ее подоить?

– Думаю, да. Она кажется такой ласковой.

– Пошли, посмотрим, как ты справишься. Если она останется с нами, надо расширить наш сарай, а это нелегкая задача в сезон дождей.

– Нам еще Замок надо чинить, – вздохнула Белл. – Миссис Олдерней столько всего переломала. Бедная наша посуда! Скоро мы все будем есть и пить из одной миски.

– Ты не должна жаловаться, Изабелл, – Тони произнес это так потешно, укоризненно и успокаивающе одновременно, что все рассмеялись.

– Не буду! – пообещала Белл и поцеловала Тони. – И вообще, вам нужно меня хвалить, а не ругать. Я почти героиня, потому что собираюсь в первый раз в жизни доить дикую корову!

Корова, однако, показала, что ее можно называть какой угодно, но только не дикой. После краткого (скорее, минутного) сопротивления она охотно покорилась нежным прикосновениям Белл, и это окончательно убедило детей, что их новая миссис олдернейской породы.

– У нашей коровы могут быть подружки на острове. Когда закончится сезон дождей, нужно будет обследовать весь остров и постараться их найти, – предложил Фердинанд.

– Кажется, дожди уже кончились, – неожиданно сказала Рэйчел, – смотрите, как ясно и тепло.

– Несколько хороших дней вполне возможны, и надо их не упустить, ведь у нас много неотложных дел, – сказал Фердинанд.

Дети под предводительством Белл дружно принялись наводить порядок в доме, устраняя последствия погрома, учиненного миссис Олдерней, а Фердинанд воспользовался ясными днями и расширил сарай для коровы – кстати, в эти дни она с удовольствием паслась на лужайке возле Белого Замка, привязанная веревкой.

Но хороших дней было немного, погода в очередной раз испортилась. Неожиданно разразился шторм, очень похожий на тот, который дети пережили в ночь, когда поселились на старом корабле. Как и в прошлый раз, шторм начался ночью, и бедные маленькие скитальцы сидели тесной группкой в своем доме, со страхом ожидая результатов буйства стихии. Однако их положение на этот раз было намного лучше. Во-первых, море и валы воды не могли достичь их жилья. Во-вторых, Фердинанд очень правильно решил использовать живые деревья как опорные столбы, и хотя дом стонал, скрипел и шатался – ни единая доска не упала со стен и ни одна капля не просочилась через накрытую просмоленной парусиной крышу.

Наутро лужайка перед домом была залита водой, и Фердинанд сказал, что вот теперь-то всерьез начался сезон дождей.

Обычно дождливая погода не приносит большой радости. Но все же в привычной домашней обстановке люди могут разжечь камин, задернуть шторы, достать плед, удобно устроиться с хорошей книжкой, вязанием или какой-либо игрой – и с удобствами переждать ненастье.

Однако дождливая погода дома, в Англии, и сезон дождей на маленьком тропическом острове – это совершенно разные вещи, и Фердинанд был прав, когда говорил, что эту пору они должны встретить во всеоружии.

Ливни не прекращались в течение нескольких недель. У детей было лишь по одной смене одежды, к тому же сильно изношенной, и поэтому они практически не покидали свой тускло освещенный деревянный домик.

В это трудное время серьезно заболела Изабелл. Никто не знал, как и почему это произошло. Может быть, она переутомилась, может быть, переохладилась, когда выбегала собирать черепашьи яйца. Как бы то ни было, она проснулась однажды утром с жаром во всем теле, с головокружением и головной болью, с пересохшим горлом и запекшимися губами.

– Завтра все будет в порядке, дорогой, – сказала заболевшая девочка брату, тронув его горячей рукой, – у нас есть еда на много дней. Если я полежу спокойно, голова перестанет болеть.

Но голова болеть не перестала. Вскоре Белл уже не могла лежать спокойно из-за мучительной лихорадки, металась из стороны в сторону в поисках прохлады, отдыха и желания избавиться от постоянной изнуряющей жажды.

До этого никто из остальных «робинзонов» до конца не понимал, как смела и мужественна Изабелл, как умна и заботлива. Теперь, когда девочка слегла, стало ясно, как часто она помогала каждому из них, как часто она защищала младших от опасностей, как часто именно она находила решение возникавших проблем. Фердинанда дети считали главным, но он не был так сметлив и расторопен, как Белл. И когда она тяжело заболела, всех охватило горе и растерянность.

Из-за дождей дети постоянно находились в их небольшом домике, и Фердинанд беспокоился, как бы не заразились Тони и Рэйчел. Он все делал, чтобы предотвратить это: когда погода была не слишком плохой, посылал их на короткие прогулки, давал хинин, найденный когда-то на старом корабле, не только Белл, но и младшим детям.

Либо хинин потерял лечебные свойства за долгие годы, либо Белл была слишком серьезно больна и лекарство не могло ей помочь, но дни и ночи сменяли друг друга, а девочке становилось все хуже и хуже, пока не наступило кошмарное утро, когда Фердинанд испугался, что Белл может умереть.

В этот день снова вышло солнце, правда, тучи и облака на небе были. Фердинанд попросил Тони и Рэйчел поискать на берегу свежие черепашьи яйца.

Когда дети ушли, он открыл дверь, чтобы впустить в дом теплый свежий воздух, подтащил кровать больной девочки ближе к двери, и, когда она открыла глаза, дал ей чашку теплого козьего молока, и, наклонившись, поцеловал в лоб.

Ему не удалось – как он ни старался – полностью сдержать слезы, и одна из них упала на бледную щеку девочки. Эта слезинка сделала несравненно больше, чем прекрасное козье молоко. Губы Изабелл чуть порозовели, а глаза с неизменной любовью посмотрели на брата:

– Ты думаешь, я умру, Ферни? – прошептала она.

– Я… я… не знаю, Белл.

Белл видела то, что брат хотел скрыть:

– Ферни, – сказала девочка все тем же тихим и слабым голосом, – я не думаю, что умру. Я знаю, что очень сильно больна и могла бы умереть, но мне кажется, что я выздоровлю, еще и потому, что вы все этого очень хотите…

– Белл, дорогая! Если бы ты была не здесь… Если бы кончились эти дожди и мы были бы снова на корабле! Эта дождливая погода и сырость в доме убивают тебя.

У Изабелл не было сил отвечать, она прикрыла глаза и уснула. Фердинанд подошел к двери. Он ждал, когда вернутся дети, чтобы пойти за рыбой на обед для Белл, и не хотел оставлять ее одну. Чем бы поддержать ее силы?