Эжен Мюллер - Робинзонетта

– Мы пришли за тобой, мы не хотим без тебя войти в церковь!

Со слезами на глазах Мари бросилась в объятия той, которая объявила ей приятное известие; потом она обняла и расцеловала матерей, которые привели своих девочек.

– Мы пришли за тобой, мы не хотим без тебя войти в церковь!

Волчок, добрый Волчок, похоже, никак не мог понять, что все это значит. Он уходил, боязливо возвращался назад и старался встретиться глазами со своей госпожой. Когда наступило время отправиться в путь, Мари, как всегда, наклонилась, чтобы приласкать и поцеловать Волчка; она сделала ему знак остаться в качестве сторожа, и он в ответ печально посмотрел на нее. Когда же Мари спустилась со своими подругами с горы, Волчок уселся на самом возвышенном месте, и в долине раздалось эхо от его жалобных завываний. Без сомнения он хотел выразить свое сожаление, что не был допущен к участию в празднестве, героиней которого, как он понял, была его госпожа. Она обернулась и сделала знак рукой. Верный пес перестал выть; но даже когда она исчезла за поворотом дороги, он все еще сидел на месте и печально смотрел вдаль.

В деревне толпа, собравшаяся только для того, чтобы посмотреть на Робинзонетту, устроила ей настоящую овацию. Господин Мишо и Пьер стояли у входа в церковь.

По окончании церемонии Мари взяла фермера под руку, и он гордо пошел рядом с ней вместе с мамашей Бюрель и Пьером. Она была сильно удивлена, увидев, что вся свита из женщин и девушек, которая привела ее утром в церковь, по-видимому, собралась следовать за ней и теперь.

– Это слишком большая честь для меня! – сказала она в смущении. – Попросите их подумать немного и о себе…

– Да они и думают о себе, потому что следуют моему приглашению, – ответил фермер.

И вся праздничная толпа действительно направилась к ферме господина Мишо, где под навесом их ждали накрытые всевозможными яствами столы.

Радостный и трогательный праздник, устроенный господином Мишо в честь Робинзонетты, прошел великолепно.

Четырнадцать месяцев спустя Робинзонетте исполнилось пятнадцать лет; теперь, когда она проходила по деревне, уже не слышалось больше: «Какая прелестная девочка!», но все говорили: «Какая красивая девушка!»

В одно из воскресений, в июне месяце, Пьер и его мать по старой привычке пришли провести послеобеденное время в башне, где произошло еще множество перемен, благодаря которым мрачные и пустынные развалины стали совершенно неузнаваемыми. Древняя, оживленная окружающей зеленью башня возвышалась теперь с величественным, но уже не печальным видом; можно было смело сказать, что это – результат трудов благоразумной и трудолюбивой юной хозяйки развалин.

Мать и сын возвращались на ферму; Робинзонетта в сопровождении Волчка, как всегда, пошла их провожать. Спустившись с горки, они шли, весело беседуя, по большой дороге, приблизительно в том самом месте, где три года тому назад маленькая девочка, пришедшая издалека, увидела, как Грибью украл собранную мальчиками землянику. Повернув голову к ивам, меж которыми серебристой лентой сверкала речка, Пьер вдруг сказал:

– Посмотрите, не Гюро ли там идет?

– Да, без сомнения это он, – ответила мамаша Бюрель. – Но что он там делает? Да еще в такой час?

– Мне кажется, я угадал! – весело воскликнул Пьер. – Он смотрит за своими раками, потому что это как раз то самое место, где к тебе подошел сторож и запретил от его имени ловить их. Не правда ли, Мари?

– Да, правда, – ответила Мари.

Увидев, что Пьер от души смеется, она продолжала:

– Не издевайся, будь добрым христианином. Мне кажется, ему теперь приходится несладко. Я уже не в первый раз вижу, как он блуждает, подобно мучающейся угрызениями совести тени. Говорят, его постигло большое горе…

– Так ему и надо! – сказал Пьер. – Он многих пустил по миру и погубил.

– Из этого не следует, что он не заслуживает сожаления, – возразила девушка. – Не так ли, матушка?

– Ты говоришь правду, дитя мое, – согласилась с ней мамаша Бюрель, – тем более, что, если только это верно, во всех его несчастьях виновато его слишком доброе сердце.

– Слишком доброе сердце! – иронически повторил Пьер.

– Да, он слишком добр к своей дочери, которая всегда делала, что хотела, и теперь, когда вышла замуж, заставляет его исполнять все прихоти своего муженька, человека очень сомнительной нравственности. Он больше не хозяин в доме; на него никто не обращает никакого внимания; даже этот скверный мальчишка Грибью относится с презрением к своему прежнему господину, чтобы оставаться в милости у зятя, которому он во всем подчиняется. Только благодаря этому негодяю можно узнать, что делается у них в доме, потому что бедный отец, несмотря на то, что имеет полное основание жаловаться, остерегается говорить – из боязни, что это повредит репутации его дочери. Гюро, который всегда был так жесток с другими, выказывает какую-то поразительную слабость характера и покорность, в надежде, что заслужит благодарность дочери, что она будет относиться к нему с любовью. Но за малейшую ласку или любезность они заставляют его платить очень дорого. Вот отчего он так изменился, стал прихварывать, даже как будто слегка не в себе. Когда он проходит, слышно, как он разговаривает сам с собой. Он боится всех и избегает встреч с людьми; шляпа у него всегда нахлобучена на глаза, спина согнута, лицо бледное. Он идет, словно сам не зная куда. О, он за последнее время хлебнул горя!

– Бедняга, – вздохнула Мари.

– Что это! Посмотрите, он прислонился к дереву. Он как будто не может держаться на ногах… Боже мой!..

– О, Боже! – подхватила Мари.

Они увидели, что господин Гюро вдруг протянул руки, пытаясь уцепиться за иву, но потерял равновесие, упал и остался неподвижно лежать на траве.

– Бежим, бежим скорее! – закричала Мари и, не дожидаясь ответа, побежала по крутому скату дороги.

Пьер бросился вслед за ней.

Через несколько секунд они были на месте. Взяв господина Гюро под руки, Пьер приподнял его и прислонил спиной к иве. Матушка Бюрель, которая была менее проворна и была вынуждена обойти кругом, вскоре подбежала к ним и сказала задыхающимся голосом:

– Похоже, это кровь прилила к голове; развяжите ему галстук, расстегните жилет, намочите водой платок и положите на голову; может быть, это скоро пройдет.

Действительно, больной вскоре пришел в сознание, но остался в каком-то глубоком оцепенении. Его глаза смотрели, не видя ничего вокруг, его рот раскрывался и издавал какие-то невнятные звуки; он пробовал делать какие-то бессознательные движения…