Наталья Евдокимова - Лето пахнет солью (сборник)

В этом месте мне захотелось поправить очки. Мы с мамой хором восклицаем:

– Как закончились?!

Папа пожал плечами:

– Ну, мы же ездили… на автобусе… туда-сюда, пообедали, приехали…

– И что? – спрашиваем мы с мамой.

– Что-что, – с вызовом отвечает папа. – Вон у Томы волосы вьются, а у меня деньги не могут закончиться, что ли?

Но мы с мамой так на него смотрели, что он признался:

– Дома я их забыл.

Мне почему-то захотелось позвонить Кузнецовой. Сказать ей, как здорово на море. Как мы хорошо устроились. Как от морского воздуха у меня выпрямляются волосы. И еще мне жутко захотелось есть. Мы тащились с сумками в сторону города, а я смотрела по сторонам. И мама, похоже, тоже смотрела. Папа выглядел так, как будто он вышел в открытый космос – важности хоть отбавляй. И как будто он подвиг совершил. Это, наверное, защитная реакция.

На обочине иногда встречалась желтая алыча. И совсем не кислая. Мы с мамой останавливались и пытались наесться на неделю вперед. Папа нам сказал:

– Вот видите? Зачем еще какие-то деньги? Еда есть. Спать можно прямо на берегу. Главное, что мы на море.

Мы уже ничего не говорили. Если поездка началась с какой-то ерунды, то так и будет продолжаться все время. На море мы пришли, объевшиеся алычой, с вещами и при этом ужасно голодные. Сливами сыт не будешь. Папа, поправляя очки, говорил, что у нас теперь большая просторная комната под открытым небом, я же выудила из вещей купальник и пошла в кабинку переодеваться. Выйдя, я осмотрелась. Нас окружали люди, и людям было хорошо. Впереди маячило море, и морю было тоже неплохо. И это только мы вместо того, чтобы отдыхать, будем искать работу, пахать с утра до вечера, чтобы было где жить и на что есть.

Но впереди у меня еще оставались свободных полчаса. Вот и весь мой отдых на море. А потом надо будет что-то решать за родителей, раз они сами не в состоянии. Я ушла к воде. Я не параноик и понимаю, что море – это здорово. Осторожно зашла в воду и – прощайте, нелюбимое имя, кудри (вы сейчас намокнете и исчезнете), класс, отдельно Кузнецова, бестолковые родители – обо всем можно на время забыть. Я плыла и смеялась сама с собой. Открывала под водой глаза. Ныряла, пытаясь достать до дна. Случайно глотнула соленой воды. И улыбалась как дура непонятно чему. Я сама на себя была не похожа. А потом, наплевав на всё, просидела на берегу с родителями до вечера. На остатки денег (папа нашел какую-то мелочь) мы купили кукурузы и сладостей. Я бегала окунаться, прибегала сохнуть – и этот процесс мог бы быть бесконечным. Папа прав, можно жить и на берегу…

Но к вечеру поднялся шторм. Запахло водорослями. Волны были большими, и люди почти не заходили в воду. Я хорошо держусь на воде, поэтому покачалась на волнах. Затем полил дождь, стало холодно. Папа отнес наши вещи под какой-то навес. Стало ясно, что на берегу мы неделю не продержимся. Я брякнула родителям:

– Ну вы вообще молодцы.

Взяла одежду и переоделась.

– Ждите меня тут, – приказала я. – Скоро вернусь.

Мама обеспокоенно спросила:

– Ты куда, Дусенька?

Я заскрипела зубами на нелюбимое имя, но сдержалась:

– Пойду поспрашиваю работу. В кафе какие-нибудь. По набережной пройдусь.

Папа дал мне зонт, но его ветром вырывало из рук. Я зашла в одно кафе, посмотрела по сторонам. Все ведь очень просто – подходишь к официанту, спрашиваешь, он отправляет тебя поговорить с кем-то поглавнее… Но я не решалась. Вышла на улицу, раскрыла зонт – пусть его вырывает из рук, и просто пошла вперед. Впереди заметила парня с девушкой.

И, конечно, чтобы все стало совсем уж плохо, парень мне понравился. Мне, если кто-то начинает нравиться, то всегда вот так вот, сразу. Без предисловий. А когда начинает нравиться парень, у которого уже есть девушка, то ни к чему хорошему это не приведет. Я пошла следом за ними. И решила, что буду так и идти – сегодня, завтра, всю неделю, и пусть дует ветер, пусть пахнет копчеными водорослями, пусть все называют меня как хотят…

Я преследовала их и преследовала. Парень приобнимал девушку, защищая ее от ветра. Мне хотелось реветь. Хотелось домой в свою комнату. И чтобы никого вокруг.

В какой-то момент я не заметила, что они остановились, и попросту натолкнулась на них. Это было где-то на безлюдной тропинке – я и сама не заметила, как мы добрались сюда. Мне стало неловко, но я смотрела с вызовом. Парень взглянул на меня, затем на девушку и сказал ей:

– Домой дойдешь?

– Дойду, чего тут осталось, – спокойно ответила девушка.

– Родителям скажи, что я буду позже.

– Угу, – кивнула она.

– Моя сестра, – кивнул на нее парень.

– Ладно, – сказала та. – Развлекайтесь. Я побегу.

И он смотрел на меня, а я смотрела на него. Мы стояли близко-близко, и вдруг он взял меня за руку.

– Чего плачешь-то? – спросил он и смахнул с моей щеки слезу.

– Ты мне понравился, вот и плачу, – ответила я.

– А я видел тебя утром, – сказал он и обнял меня. – Ты объедала алычу, которая возле нашего дома растет.

– Прости… – всхлипнула я.

– Да это же здорово, – возразил он. – Я подумал тогда, какая девчонка замечательная. Вы быстро ушли, но мне казалось, что мы еще встретимся. И вот…

Я посмотрела на него и сказала:

– Но ведь все плохо…

– Что плохо? – не понял он.

– Меня зовут Евдокией. Это ужасно.

– Странно, – пробормотал он. – Мне всегда нравилось это имя, а ты говоришь, что оно плохое. Почему?

– Оно переделывается в Дусю.

– У дураков, может, и переделывается…

– Мы забыли деньги дома. Нам негде жить.

– Ерунда, – сказал он. – Я поговорю со знакомыми. Поживете в долг. Потом переведете. Подумаешь, проблема.

– Но начался шторм, – не унималась я. – Не покупаешься.

– Сейчас я возьму дома плед и мы пойдем смотреть на волны. Хочешь?

Я закивала, но почему-то продолжила:

– Но ведь нам придется уезжать. Я из Питера. Ты останешься здесь.

Он засмеялся. А потом важно заявил:

– Я, кстати, уезжаю осенью учиться. В Питер. Уже поступил.

И смотрел на меня, улыбаясь. Я чувствовала себя дурой. И прошептала последнее, что осталось у меня в арсенале:

– У меня вьются волосы…

Он, продолжая улыбаться, покачал головой, а потом поцеловал меня в кудрявую макушку. Дул ветер, шел дождь, но мне стало невероятно жарко.

Затрещал об смс-ке мобильник. Писал папа: «Нашел деньги. Они были в твоем паспорте. Возвращайся, мы волнуемся».

Я посмотрела на моего парня. Он был таким, о котором можно только мечтать. И я сказала ему:

– Подожди, я сейчас позвоню.

Он кивнул. Я отошла в сторонку, чтобы он меня не услышал, нажала на вызов. И, когда подняли трубку, выпалила:

– Привет, Кузнецова. У нас все хорошо, понимаешь? Ты вообще понимаешь это или нет? Мозгами своими можешь понять? Ясно тебе? Ничего, слушай еще раз. Слушай внимательно. У нас, Кузнецова, ВСЕ ХО-РО-ШО!