Екатерина Каретникова - Штурман пятого моря

Он открыл глаза и уставился на быстро возвращавшегося Игоря.

– Живой!

Игорь говорил, не сбавляя шага. Он тяжело дышал, и фразы получались короткими, будто рублеными.

– Без сознания. Кажется, нога сломана. И кровь. Много. Нужно срочно в посёлок, в больницу. Пошли к катеру. Там носилки.

Ника на ватных ногах сделал шаг, другой. А потом ноги перестали быть ватными, и он побежал за Игорем.

Когда они вернулись с носилками, Ника понял, что сейчас случится самое унизительное для него. Или он признается, что ему дурно от крови, и Игорю придётся справляться с отцом Маши одному. Или не признается, но тогда в самый неподходящий момент потеряет сознание.

Игорь не знал, как мучается Ника. Он развернул складные носилки и крикнул Нике, как раньше, не оборачиваясь:

– Помогай!

Ника открыл рот, чтобы объяснить, что не может. Но язык мгновенно пересох. И вообще Ника будто онемел.

А Игорь обернулся. Он смотрел на Нику, потного до последней нитки, бледного и полубезумного, но не видел ничего этого. Ника понял, что Игорь видит перед собой почти взрослого парня, который должен помочь во что бы то ни стало.

И закусив губу, он быстро подошёл к носилкам.

В больнице был деревянный пол, выкрашенный оранжево-коричневой краской. Ника сидел на жёсткой банкетке, прижавшись спиной к стене, и считал половицы.

Сначала те, на которые падал солнечный луч из окна и которые казались светлыми и блестящими. Потом те, какие оставались в тени. Он пересчитал их уже несколько раз, и каждый раз получалось новое количество. Но всё равно тёмных половиц было гораздо больше. Где-то в глубине души Ника чувствовал, что это дурной знак. И то, что Игорь, разговаривающий с врачом где-то там, за глухими белыми дверями, до сих пор не вернулся – тоже дурной знак. Если бы всё было хорошо, ну хоть относительно, он наверняка давно бы вышел.

Когда операция закончилась, Игорь сунул Нике свой мобильник. Сказал: «Позвони Маше. Только не пугай!» И ушёл вслед за высоким дядькой в зелёном халате в дальний кабинет.

Ника сразу же вспомнил про свой телефон, впопыхах оставленный на подоконнике в доме у Игоря. Да ладно. Зачем ему сейчас телефон?

Кажется, дядька-врач знал Игоря, потому что при встрече пожал ему руку и о чём-то тихо спросил. Ника не расслышал, о чём. Сам Игорь ответил тоже тихо. Лица у обоих были серьёзными, без тени улыбки. Разве так встречаются давние знакомые, если всё хорошо?

Ника кое-как нашёл Машин номер и, путаясь в словах, рассказал, что её отца обнаружили на острове. У него открытый перелом ноги. Но сейчас операцию уже сделали.

Маша не причитала и не охала. Она только судорожно вздохнула в трубку и сказала, что скоро приедет. Ника не понял, как она сумеет приехать. Сама поплывёт до материка на катере? Но разве ей под силу справиться с тяжёлым мотором? Или на острове есть ещё какие-то мужчины, которые могут её отвезти? Спросить он не успел. Маша нажала «отбой», и из трубки полились короткие гудки.

Ника положил телефон рядом с собой и широко зевнул.

Наверное, он слишком сильно устал. От страха, стучавшего в висках с тех самых пор, когда Игорь нашёл на берегу Машиного отца. От мучительной тошноты и головокружения, которые преследовали Нику, пока катер мчался до материка, а Ника сидел в ногах Михалыча и чувствовал ржавый запах запёкшейся крови. От чувства, что вот сейчас не выдержит и грохнется в обморок. Но ведь не грохнулся же! Значит… А что это значит? Раньше ему просто казалось, что он не может справиться с собой? А на самом деле выходит – очень даже может? Пусть с огромным трудом, но всё-таки… Или когда-то он действительно не мог?

Белая дверь с треском открылась. Игорь, перешагивая через три половицы, направился к Нике.

– Позвонил? – спросил он.

Ника почувствовал еле уловимый запах коньяка.

– Да. Маша скоро приедет.

Игорь покачал головой:

– Я же тебя просил: не пугай её.

Ника ощетинился:

– А если бы вам сказали, что ваш отец в больнице? Вы что – не поехали бы?

– Да ладно-ладно, – успокаивающе проворчал Игорь. – Приедет так приедет. Дождёмся.

Ника проглотил вязкую слюну и спросил о том, что его волновало сейчас больше всего:

– А как… С её отцом?

Игорь пожал плечами:

– Ну как? Пока плохо, конечно. Но, доктор сказал, должен выкарабкаться. Одноклассник мой, между прочим. Хороший мужик. Всё, что нужно, сделает и денег никаких не возьмёт.

– Точно выкарабкается?

Игорь опустился на банкетку рядом с Никой.

– Знаешь, точно никто ничего знать не может. Но прогноз, как они выражаются, благоприятный.

– Они – это кто?

– Медики, – объяснил Игорь. – А у тебя что – никто в больнице не лежал?

– Нет, – признался Ника и тут же покраснел.

– Да ты что стесняешься-то? – удивился Игорь. – Это же тебе повезло просто.

Ника неопределённо кивнул и больше ни о чём не спрашивал.

Так они и сидели молча. Игорь посматривал на часы и ждал Машу. А Ника думал, что обманул Игоря. Потому что на самом деле в этом году в больнице лежал очень близкий Нике человек. Лежал долго, почти два месяца. Но Ника так ни разу его и не навестил.

Вернее не его, а её.

Алька вышла из душа с сухими волосами, но мокрым лицом. Глаза у неё покраснели, веки припухли.

– Мыло мерзкое, – проворчала она. – Представляешь, попало в глаза – еле промыла. До сих пор щиплет.

Света не ответила. Она подобрала газету с кроссвордом и наклонилась над столом. Читала вопросы, смотрела на фигурно выстроенные клеточки, но не могла найти ни одной нужной цифры, чтобы написать ответ. У неё появилось чувство, что тишина в каюте, нарушаемая только гулом теплоходных двигателей, вдруг стала осязаемо плотной. Как густой туман, поднимающийся над болотом. Сначала она окутает им с Алькой ноги, потом поднимется до плеч, а дальше накроет с головой. И они будут барахтаться в этой тишине беспомощно и беззвучно.

– Чего молчишь? – не выдержала Алька.

Наверное, она тоже что-то почувствовала.

Скорее всего, Света бы ответила как обычно что-нибудь вроде: «Да я так, кроссворд решаю». Но это если бы она не поговорила сегодня с Владиком. И не увидела счёт Алькиного мобильника. Она и сейчас-то ещё пыталась сдержаться, и, может быть, это у неё получилось бы. Но Алька посмотрела на неё с таким презрительным превосходством, что слова у Светы вырвались сами собой:

– Я не знаю о чём говорить с человеком, который мне всё время врёт!

– Что-о? – подскочила Алька.

От изумления брови у неё взлетели к самой чёлке, а глаза стали круглыми.

– Это кто же тебе всё время врёт? – ледяным голосом переспросила она. – Я? Да кто ты такая, чтобы заморачиваться? Маленькая хромая дурнушка! Предательница! Того гляди от зависти помрёшь!