Екатерина Каретникова - Кто живёт за стеной?

– Хорошо, что сугробы! – в сотый раз повторила Настя. – Хорошо, что мы с тобой.

Андрей сидел на снегу, выставив неестественно вывернутую ногу, и пытался улыбнуться.

– А деньги не пропали, – вступила я. – Их Таня сняла. Она бы тебе рассказала, но ты трубку бросил.

– Таня? – переспросил Андрей.

– Ага! Она хотела с нами поехать, но должен же был кто-то в школе объяснить, почему мы не пришли. А то учителя начали бы родителям звонить. Такой бы переполох поднялся!

– И как она объяснила? – вскинул брови Андрей.

– Не знаю, – пожала плечами Настя. – Сказала, что придумает.

– Она может, – согласился Андрей и вдруг поморщился.

– Больно? – испугалась Настя.

– Ничего, – ответил ей брат.

– Андрей, прости меня, пожалуйста! – не выдержала я. – Это же я во всём виновата! Если бы я не наврала, что Полька – русская голубая, вы бы с Таней не поссорились. И ничего бы не произошло…

– Лен, – махнул рукой Анлрей, – да не переживай ты! Если бы не Полька, мы из-за чего-нибудь другого бы поругались. Мы же через день цапаемся. Ну такой у Таньки характер. Только она всё равно хорошая. А я привык.

– Сейчас Никита вернётся, – попыталась утешить я. – С санками. Отвезём тебя домой.

– Лен, – не дослушал Андрей. – Но мыже с тобой всё равно поспорили, правда? И фотки я сделал.

Я решительно кивнула.

Мобильник дёрнулся в кармане и залился кошачьим мяуканьем. Это я для смеха в Сети себе такой звонок скачала. Только сейчас было совсем не смешно. Потому что звонил папа.

– Ленка, ты где? – тревожно спросил он.

– Здесь, – промычала я. – А что?

– Где «здесь»?! Мне сейчас Настина мама звонила. Говорит, Андрей вчера днём пропал. А сегодня Настя из школы не вернулась. Ты что-нибудь знаешь?

Я посмотрела на растрёпанную Настю, на кривившегося от боли Андрея и не выдержала.

– Папочка, мы все в Оселье. У Насти на даче. Андрей ногу сломал. А автобус не ходит. И электричка вечером всего одна.

– Что вы там… – начал было папа, но осёкся. – Слушай внимательно! Сидите в доме. Я забираю Настину маму и еду к вам. Из дома – никуда! Поняли?

– Пап, спасибо, – залепетала я. – А как же дежурство?

– Семёныч подменит, – бросил папа. – Всё. Ждите. Часа через два будем.

Я убрала телефон и отвернулась, чтобы никто не видел моего лица.

Иногда время ползёт со скоростью черепахи, а иногда летит, как ураган.

Я не верила, что этот бесконечный день закончится. Мне казалось, он будет длиться и длиться, а мы навсегда останемся в наспех протопленном дачном доме, где скрипят половицы и лампочка под потолком мигает от порывов ветра. И каждый раз я буду вздрагивать и думать, что сейчас она совсем погаснет, и комнату зальёт непроглядная тьма.

Если бы Никита находился в комнате, мне было бы в сто раз легче. Но он крутился во дворе – то связывал лыжи, то колол дрова, то чистил снег, чтобы ворота смогли открыться и пропустить папину машину.

Андрей сидел на кровати, откинувшись на подушки и молчал. Я видела, как он изо всех сил стискивает зубы, чтобы не стонать, и становится всё бледнее.

Настя устроилась на скамейке около него и, спрятав лицо в ладони, то ли молилась, то ли беззвучно плакала. А я металась по комнате из угла в угол и не могла остановиться.

Но всё кончается. Фары разорвали темноту на улице, Никита забегал, распахивая ворота, и на участок вкатился старый синий «Фольксваген-Пассат». А потом раздался скрип дверцы и зазвучал папин такой знакомый, такой родной голос, что я не удержалась и заплакала.

Папа высадил нас с Никитой во дворе и умчался в свою больницу, где перед этим оставил Андрея, Настю и их маму. Прощаясь, Андрей отдал мне чехол с фотоаппаратом.

Никита смотрел на меня и будто что-то решал. Мы стояли рядом, нас засыпало снегом, а он всё смотрел и смотрел и не мог решиться.

Я не выдержала первой.

– Пойдём ко мне?

– Зачем?

– Ты… – замялась я, пытаясь придумать какой-нибудь повод. – Ты обещал рассказать, как нашёл мой ключ от домофона!

Он удивлённо сощурился и вдруг расхохотался. Как в первый раз в лифте, когда у меня потекла тушь.

– Ладно, пошли! Только я бабушке позвоню.

– Чтобы не беспокоилась?

– Ну да. Ей вообще нельзя волноваться. У неё в последнее время сердце часто прихватывает. Я ведь из-за этого и переехал раньше родителей. Ну, чтобы рядом с бабушкой каждый день кто-то был. Родителям-то ещё столько мороки – и квартиру продать, и бумаги оформить.

– А тебе?

– А мне что? Документы из той школы забрал, в эту отдал – и все дела.

Мы подошли к подъезду. Дверь распахнулась. На улицу выскочили близнецы Вовка с Лёшкой. Они так увлечённо болтали, что нас просто не заметили.

– Теперь я буду рисовать, – заявлял один. – А то ты в прошлый раз только табличку замазал! А спорили-то, что дверь разрисуешь, как художник!

– Просто баллончик был бракованный! – оправдывался второй. – Одну струю всего выпустил. И ту криво. А то бы я такое нарисовал, что тебе и не приснится!

– Плохому танцору, – хмыкнул первый, – всегда печка мешает. А времени нет. Если сегодня не поспорим, конкурс закончится.

Я подмигнула Никите и окликнула соседей:

– Вовка, Лёшка, «Пари-профи» – это круто, да?

– Круто, – кивнули две головы в чёрных шапочках, и на меня уставились две пары изумлённых глаз. – А ты откуда знаешь? Или тоже – «профи»?

– Ну почти, – призналась я и шмыгнула в подъезд.

На кухне было тепло, но я всё равно мёрзла. Сжимала в руках чашку с горячим чаем и не могла согреться.

Полька носилась по прихожей, задрав хвост.

Никита сидел у окна, прижавшись спиной к батарее и задумчиво опускал в чашку кусочки сахара. Один, другой, третий.

– Мне восемь кусков, и не размешивать! – фыркнула я, вспомнив старый анекдот. – Всё равно утонут.

– Что? – переспросил Никита и рассеянно улыбнулся. – А, ну да.

– Так расскажешь про ключ? – спросила я.

– Расскажу, – пообещал он. – Только это не очень интересно. Я в тот день в школьном гардеробе куртку снимал и твою случайно зацепил. Она упала, ключ вывалился. Я куртку обратно повесил, ключ подобрал. Хотел на место положить. А тут гардеробщица подошла. «Чего, – говорит, – там возишься?» Ну не при ней же было в твой карман лезть?

– И что дальше?

– Решил на крыльце дождаться, пока ты выйдешь, и ключ вернуть.

– А как бы ты меня узнал? – заинтересовалась я.

– По куртке. Она у тебя такая, необычная.

– Это мне мама из Америки прислала, – объяснила я. – А потом что было?

– Потом ко мне ребята из класса подошли. А ты с подружкой выбежала. Я чего-то стормозил. Только когда остальные разошлись, у Сашки про тебя спросил: «Это кто?» Он парень нормальный, ржать не стал. «Это Ленка, – говорит, – из седьмого. Твоя соседка, между прочим. Ты во второй парадной живёшь, а она в первой».