Екатерина Каретникова - Кто живёт за стеной?

– Ну почему? – повторила я так громко, что женщина, идущая навстречу, шарахнулась в сторону.

– Если я расскажу, – наконец отозвался Никита, – ты всё равно не поверишь.

И тут я разозлилась окончательно.

– Да я тебе ни минуты не верила! – слова вылетали изо рта, будто сами собой. – Ты же ни разу правду не сказал! Ещё когда про Антиповых рассказывал, и то врал. Мужик тебе дверь открыл? Про жену сообщил? Так нет у них в квартире никакого мужика! Там две бабульки живут. И всё! А у тёти Зои нет ни племянников, ни внуков! И я не знаю, кто ты и зачем всё время лжёшь, но говорить гадости про Андрея я тебе не позволю!

Никита остановился и смотрел на меня, растерянно моргая. Совершенно некстати я заметила, что у него ярко-синие глаза и блестящие чёрные ресницы. На мгновенье мне показалось, что он сейчас расплачется, как малыш.

Но Никита не расплакался. Он дёрнул подбородком, прищурился и быстро пошёл прочь. Наверное, не так уж нужно ему было в магазин.

Я купила майонез в пакете. Такой, если и на пол упадёт, весь не выльется. А потом вспомнила, что в доме кончился папин любимый хлеб с отрубями. Я-то ем обычный – «Столичный» или «Дарницкий», мне всё равно. А папе нравится один сорт. Он его и за обедом уплетает по три куска, и бутерброды на работу только с ним берёт.

В булочной была маленькая очередь. Я пристроилась в хвосте. За прилавком ловко управлялась рыжая Анюта. Когда стоявшая передо мной женщина забрала сдачу и отошла, я увидела, что в зале остались только я и продавщица. Это было здорово. При людях я бы точно постеснялась спросить, а хотелось ужасно.

– Простите, – сказала я, опуская буханку в пакет. – Я вчера у вас ключ от домофона потеряла, а вы мне вернули.

– Я помню, – улыбнулась Анюта. – Как тортик? Понравился?

– Спасибо, – кивнула я. – Торт был замечательный. А вы не подскажете, как выглядел мальчик… Ну тот, который мой ключ вам отдал.

– Подскажу, конечно. Светленький такой. Чуть постарше тебя. Глазищи синие и ресницы, как у девчонки. А что?

– Просто, – замялась я. – Интересно.

– Ага, – хихикнула Анюта. – Мальчик очень даже интересный. Познакомиться хочешь? Могу передать, когда зайдёт в следующий раз.

– Не надо, – покраснела я. – Мы, кажется, уже знакомы. У него ведь куртка чёрная? С пушистым воротником?

Анюта кивнула и заговорщицки подмигнула мне.

– Удачи!

Как ни странно, курица у папы получилась замечательная – ароматная, румяная, с хрустящей корочкой. Правда, оказалось, что её надо есть очень горячей, потому что корочка быстро отмякала и становилась похожей на варёную.

С салатом со второго раза я тоже справилась, и мы отлично пообедали. Папа отправился читать журналы к телевизору. Он всегда по выходным так делает. Включает какую-нибудь передачу про природу или про животных, берёт «Вокруг света» или «Популярную механику» – и на диван. Это у него любимый отдых. Мама иногда ворчит, что люди в театр ходят или на лыжах катаются, а папа только вздыхает и делает вид, что ему попалась очень интересная статья. Вот дочитает и обязательно обсудит с мамой всё, что ей захочется. А пока его лучше не отрывать. Маме, понятное дело, ждать надоедает, и она уходит заниматься своими делами. Иногда мне кажется, что ей и самой никуда идти не хочется, а ворчит она так, для порядка. Но такое у нас бывает только зимой. Летом мы отдыхаем очень даже активно. И на даче клумбы устраиваем, и в походы ходим, и на лодке катаемся. А как зима начинается – всё. Сразу становимся ленивыми и неповоротливыми. Наверное, мы по характеру чем-то похожи на медведей или на барсуков, которые впадают в спячку.

Я мыла посуду и думала про Никиту. Что-то слишком часто я с ним в последнее время встречаюсь. И причём совершенно случайно. А раньше мы ведь ни разу не виделись. Может, конечно, он только вчера приехал к тёте Зое. Ну, или позавчера. Хотя… Можно сто лет жить с человеком в соседних подъездах и ни разу не встретиться.

Интересно, как у Никиты оказался мой ключ от домофона? А ещё интереснее, что он имел в виду, когда говорил про Андрея. Он же с ним наверняка не знаком. И вообще, если подумать, странный Никита какой-то! Про Антиповых с три короба наврал. Может, постеснялся идти к ним или не сумел вывести Эрика из лифта, а признаваться не захотел? И с тётей Зоей странно. Не племянник он ей, это точно. Внук? Но ведь я на самом деле знаю, что у её дочери нет детей. По крайней мере три года назад, когда она жила вместе с матерью, никого не было. Значит, тут тоже какая-то загадка. А ещё… Что Никита делал в нашем подъезде незадолго до пожара и как туда попал? Если у него и есть ключ от домофона, то ведь от тёти-Зоиного, а не от нашего! Они же все разные. Может, ходил к кому-то в гости и ему открыли хозяева? Хотя ключ-то у него как раз мог быть мой! Ведь говорила же уборщица, что когда я уходила с пирожными, ничего под прилавком не валялось. Это что же получается: Никита вытащил днём мой ключ от домофона, попользовался им, сколько нужно, а потом в магазине отдал продавщице, будто только что нашёл?

Да ладно, ну его! Лучше я про Андрея подумаю. Или нет, позвоню Насте. Вдруг Андрей, как раньше, трубку возьмёт, и мы поговорим? Правда, у него теперь есть какая-то Таня… Но ведь он же на ней не женат! И вообще, я могла всё не так понять. Например, Таня – одноклассница и помогает ему разобраться с геометрией. А что? Запросто! Я ещё в прошлом году слышала, что у Андрея с геометрией полный завал.

Трубку взяла Настя.

– Привет, – сказала я, постаравшись скрыть разочарование. – Как дела?

Настя почему-то не ответила сразу. Она молчала и громко дышала в мембрану телефона.

– Насть, ты что? – не выдержала я. – Не узнаёшь?

– Узнаю, – откликнулась наконец подруга странным голосом. – Только знаешь что, Лен, хоть мы с тобой и дружили с первого класса, но я тебя больше видеть не хочу. Ты… Ты… Да как ты могла! А теперь ещё звонишь как ни в чём не бывало!

– А что случилось-то? – совершенно растерялась я.

– Хоть бы не притворялась! – рявкнула Настя и бросила трубку.

– Лихо, – пробормотала я, застыв у телефона.

Мы, конечно, иногда ссорились с Настей, но никогда она не говорила, что больше не хочет меня видеть. И главное – из-за чего? Обиделась, что я вчера убежала, не попрощавшись? Или что позволила Андрею отвести меня домой? Да нет. Об этом она бы прямо сказала. Да и не такой уж это повод, чтобы так разозлиться. Как будто я подстроила ей какую-то подлость, а теперь не хочу признаваться. Но я же ничего не сделала плохого! Абсолютно ничего. И оправдываться мне не в чем.

Стараясь не заплакать от обиды, я сняла с вешалки куртку и уселась её чинить. Хватит того, что утром ходила, как оборванка! Я аккуратно приложила карман на место и мелкими стежками стала пришивать его через край.