Элизабет Мид-Смит - Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

– Это и неудивительно, что девочка захворала! – воскликнула миссис Роббе. – Вам, может быть, неизвестно, что она две недели назад ходила в Гарфилд? Так выслушайте меня, сударыня! Это дело требует немедленного разъяснения. При том, скажу откровенно, что мне очень тяжело приходить к вам для разоблачения столь позорного дела, в котором замешаны члены вашего семейства…

– Позорного дела? Для нашего семейства? Вы забываетесь, миссис Роббе! – воскликнула мама.

Больше я ничего не слышала, потому что в ту же минуту бросилась по лестнице наверх. Сорвав с себя нарядное шелковое платье и бросив на постель мою чудесную шляпку, я дрожащими руками стала поспешно одеваться в свой будничный наряд. Меня охватил такой ужас, что я ни о чем не могла думать и действовала как будто машинально.

«Я не в силах это терпеть дольше, – повторяла я про себя. – Я негодная, скверная девчонка, хуже меня никого нет на свете! Остается одно – бежать из дома!»

Я открыла комод, достала свой кошелек, в котором хранились пять шиллингов, полученные накануне от Ферфакса, сунула кошелек в карман и, схватив жакетку и старенькую шляпу, сбежала вниз по лестнице.

В доме не было ни души, вся прислуга находилась на месте пикника в роще. Я остановилась на минутку и прислушалась к разговору мамы с почтмейстершей, но они говорили так тихо, что я ничего не смогла расслышать.

С тяжелым сердцем оглядела я наш чудесный домик, мой любимый домашний очаг, где я прожила столько счастливых лет. «Увижу ли я его когда-нибудь вновь?» – промелькнуло у меня в голове. Но время терять было нельзя, и я поспешно направилась к выходу.

Пройдя через двор, я открыла калитку и оказалась на дороге, которая вела к железнодорожной станции, расположенной как раз в противоположной стороне от рощи, откуда должны были скоро прийти домой с пикника папа и все остальные. На дороге никого не было видно. Я пустилась бежать без оглядки, и чем быстрее бежала, тем сильнее меня охватывал ужас. Мое сердце колотилось в груди и сжималось от боли.

Скоро меня обогнал крестьянин на телеге; он поглядел на меня и крикнул: «Беги, беги, не отставай, первой придешь к призовому столбу!» Я со страхом посмотрела на него и пустилась бежать еще быстрее. В деревне из ворот выскочила собака и принялась лаять на меня. Потом какой-то мальчишка встал мне поперек дороги, расставив руки и заграждая путь, но я проскользнула мимо него и побежала дальше.

Наконец я очутилась на станции железной дороги. Теперь все зависело от того, есть ли в ближайшее время какой-нибудь поезд. Я немного замедлила свой бег, чтобы отдышаться, и тут по сигналу семафора поняла, что ожидался поезд. Мне было безразлично, куда шел этот поезд, лишь бы мне удалось сесть в него.

Я поднялась на платформу и подошла к кассе.

– Куда направляется поезд? – спросила я.

– В Эксетер, – ответил кассир.

Город Эксетер, как я знала, находился на расстоянии примерно часа езды от нас.

– Дайте мне билет третьего класса, – распорядилась я. – И поскорее, мне не хотелось бы пропустить поезд.

Билет стоил два шиллинга. Я взяла билет и, как только поезд подошел к станции, быстро вскочила в вагон и опустилась на первую же скамейку в углу. Вагон был совершенно пуст. Я поблагодарила судьбу, что так удачно попала на поезд, и облегченно вздохнула. Что будет дальше – неизвестно, а пока я по крайней мере избежала страшного позора, угрожавшего мне в семейном кругу…

Когда я села в вагон, надвигались сумерки, а когда поезд подходил к Эксетеру, было уже совершенно темно. Всю дорогу я была в вагоне одна и, несколько успокоившись, обдумывала свое положение. Я никогда раньше не отлучалась из дома, хотя мне шел уже пятнадцатый год, и окружающий мир был мне совершенно неведом. Мне случалось читать о том, как девушки моих лет, совершив что-либо дурное, скрывались бегством; я раздумывала, что они делали, покинув родной дом. Прежде всего, мне, разумеется, надо было позаботиться о ночлеге, но я не имела ни малейшего представления о том, куда мне направиться в незнакомом городе.

Когда поезд остановился у большого вокзала в Эксетере, я вышла из вагона и в замешательстве стала осматриваться кругом. Стоявший поблизости сторож подошел ко мне и спросил, не ожидаю ли я кого-нибудь.

– Нет, я никого не жду, – ответила я.

– У вас, может быть, имеется багаж в вагоне, мисс?

– Нет, – сказала я и быстро направилась к выходу из вокзала.

Мне пришло в голову, что этот человек может догадаться, что я бежала из дома, и поднять тревогу. Во всяком случае, я заметила, что он внимательно оглядел меня с головы до ног и проследил за мной взглядом, когда я выходила.

Город Эксетер славится своим старинным собором; очутившись на одной из главных улиц, я вдруг услышала бой башенных часов. Эти звуки сильно взволновали меня, они словно отдавались в моем сердце; мне хотелось бежать от них подальше, чтобы окончательно не расчувствоваться.

Обратиться с расспросами о ночлеге к кому-нибудь из встречных я не осмеливалась. Однако, несмотря на волнение, я начинала ощущать голод. Я хорошо понимала, что мне надо было очень бережно обращаться со своими деньгами, ведь из пяти шиллингов у меня в кармане теперь осталось только три. Но голод все-таки надо было утолить; я вошла в первую же попавшуюся булочную и спросила булку в один пенни. Продавщица дала мне поджаристую, только что вынутую из печи булочку. Никогда в жизни я не забуду, какой вкусной показалась мне эта булка! В то время как я, стоя у прилавка, ела, продавщица пристально посмотрела на меня и сказала:

– Вы, должно быть, очень устали. Хотите, я сейчас принесу вам стул, и вы посидите, пока будете кушать?

– Благодарю вас, вы очень любезны, – обрадовалась я. Продавщица позвала девушку, по-видимому, одних лет со мной, и велела ей принести стул из кухни.

Я с удовольствием присела и доела свою булку.

– Может быть, вам угодно запить еду стаканчиком молока, мисс? – участливо спросила булочница.

– А разве у вас здесь продается молоко?

– Да, но за такой пустяк я с вас денег не возьму, – ответила булочница. – У нас всегда есть запас молока в кладовой. Мэгги, принеси-ка барышне стакан молока.

Услышав, что девушку, как и меня, зовут Мэгги, я с любопытством взглянула на нее. Это была румяная девица с добродушным круглым лицом. Она мигом исполнила поручение матери, которая куда-то вышла, оставив меня наедине с моей тезкой.

Я с наслаждением выпила молоко; отдавая стакан Мэгги, я коснулась ее руки, от чего она вздрогнула.

– Ах, как вы, должно быть, озябли, мисс! – воскликнула она. – Ваши руки холодны, как лед!