Ярослав Свиридов - Шляпс!

— И теперь бегает по коридорам там! — хихикнул папе на ухо учитель физкультуры и ткнул папу кулаком в бок.

— Виктор Геннадьевич… Виктор Геннадьевич!

Папа не сразу понял, что директриса обращается к нему.

— Виктор Геннадьевич, сфотографируйте нам Ростислава Борисовича. У нас есть специальный стенд «Ими гордится школа», — пояснила Анна Степановна гостю. — Вы станете его украшением! Виктор Геннадьевич! Ну что же вы!

Папа, вздрогнув, судорожно полез под пижамные штаны Карабаса, вытащил из кармана джинсов телефон и, держа его на вытянутой руке, подошел к Ростиславу Борисовичу.

Ростислав Борисович медленно снял очки и милостиво дал себя сфотографировать. Папа снова сел.

— О! Новый телефон? Поздравляю! — шепнул папе физкультурник и ткнул кулаком под ребра.

Папа мельком глянул на Анну Степановну, и у него перехватило дыхание. Директриса смотрела на него взглядом, которым удостаивают гостя, второй раз за визит севшего на вашу любимую кошку. «Всё! Догадалась!» — убито решил папа.

— Ну Виктор Геннадьевич! — наконец сказала Анна Степановна. — Зачем мы тогда покупали дорогой фотоаппарат — за семь тысяч рублей, между прочим! — если вы им не пользуетесь?

Директриса устало покачала головой.

Папа вскочил, не зная, что ему теперь делать. Он беспомощно заозирался. Все учителя хранили непроницаемый вид, и только физкультурник весело подмигнул папе.

Директриса вздохнула:

— Фотоаппарат там же, где и всегда.

Папа оглядел кабинет. По идее, камера должна была находиться в одном из двух шкафов. Но в каком? В правом был кулер. Значит, в левом. Папа шагнул к левому, но остановился. Когда он водружал бутыль на кулер, то открывал только одну створку, а фотоаппарат мог оказаться и за второй. Так что шансы в любом случае были пятьдесят на пятьдесят. Ну или пятьдесят шесть на сорок четыре, что не слишком существенно.

«Главное — действовать уверенно», — сказал себе папа и осторожно направился к правому шкафу. Он рывком распахнул вторую дверцу и увидел перед собой кулер. Хотя это и смутило папу, он быстро отворил другую створку. За ней тоже стоял кулер. Кулеры ничем не отличались друг от друга, кроме того, что бутыль одного была пуста.

— Виктор Геннадьевич! Сейчас не самое подходящее время пить воду, — услышал папа голос Анны Степановны. — Кстати, Петр Владимирович, сколько еще здесь будет стоять сломанный кулер?

Пока директриса разбиралась с Петром Владимировичем, папа нашел в левом шкафу фотоаппарат, еще раз отщелкал Ростислава Борисовича, положил камеру обратно на полку и возвратился на свое место.

— Ты мне новогодние фотки так и не прислал, — напомнил папе учитель физкультуры, но кулаком в бок почему-то не пихнул.

Между тем Анна Степановна вернулась к повестке дня.

— По лицам учителей я вижу, что многие сейчас перенеслись в те годы, когда Ростислав Борисович…

— В тот год! — перебил Ростислав Борисович. — Я год всего сюда ходил.

— Да! Конечно! Многие учителя сейчас мысленно перенеслись в тот год, когда Ростислав Борисович — тогда еще просто Ростислав — сидел у них на уроках и как губка впитывал знания. Кто знает, возможно, именно благодаря нашим замечательным педагогам Ростислав Борисович и стал тем, кто он сейчас есть. Может, кто-нибудь из учителей вспомнит какой-нибудь забавный случай с нашим гостем, какой-нибудь его яркий ответ? Ему было бы приятно, а нам интересно послушать!

Учителя молча смотрели перед собой, иногда тихонько косясь на гостя. Пятиминутка воспоминаний явно не клеилась.

— Да я особо не блистал, — сказал Ростислав Борисович. — Чего там вспоминать-то.

— Не скромничайте! — вступилась Анна Степановна. — Ваш классный руководитель что-то обязательно вспомнит!

— И я и сам классную свою почти забыл. Никифоровна какая-то. Катерина, что ли.

— Марина Никифоровна! — обрадовалась директриса: теперь она хоть что-то знала о школьном прошлом Ростислава Борисовича. — Марина Никифоровна вышла на пенсию в прошлом году. Жаль, что ее с нами сейчас нет. Она была бы счастлива вас увидеть!

Физкультурник отработанным тычком привлек внимание папы и прошептал:

— Да кто он вообще такой?

Анна Степановна заметила движение слева.

— Кирилл Кириллович, — сказала она физкультурнику. — Встаньте и поделитесь со всеми коллегами, о чем вы там шушукаетесь. Нам всем тоже интересно послушать.

Физкультурник встал:

— Я, Анна Степанна, хотел узнать подробности о нашем госте.

Физкультурник сел, откинулся на стул, скрестил на груди руки и закинул ногу на ногу, всем видом показывая, что ничуть не боится директрисы.

— Кирилл Кириллович, сядьте прямо! — сказала директриса, которая не боялась физкультурника еще больше.

Физкультурник послушно выпрямился, расплел ноги и опустил руки. Но тут же снова демонстративно скрестил руки на груди. По природе он был бунтарь.

— Я вам отвечу на ваш вопрос, Кирилл Кириллович. Кажется, я действительно упустила некоторые подробности. Как я уже говорила, наш талантливый выпускник Ростислав Борисович работает на телевидении. Именно Ростислав Борисович, — тут Анна Степановна повернулась к гостю и одарила его восхищенной улыбкой, — да-да, именно он делает любимую всеми нами — и учениками, и преподавательским составом — программу «Мегаподростки»…

— «Мегашалуны», — поправил Ростислав Борисович.

— Или «Мегашалуны», если быть точнее, — не смутилась Анна Степановна. — Может быть, Ростислав Борисович сам расскажет, почему он здесь?

— Расскажу, — ухмыльнулся Ростислав Борисович. — Наш канал вместе с департаментом образования проводит совместную акцию. Сейчас в городе проходит месячник школьных театров. А заодно все кружки, которые прислали нам на передачу заявку, участвуют и в нашем конкурсе. Коллектив-победитель снимется в специальном выпуске передачи. Такой вот проект. Вот я и хожу по школам и смотрю всякую самодеятельность. А теперь добрался и до вас.

— У нас столько талантов! Вы не пожалеете! А после спектакля наиболее активные дети покажут вам по маленькому номеру. Они специально для вас подготовили!

— Нет-нет! У меня нет времени оставаться после спектакля. Дела!

— Но как же! А маленький банкетик по случаю премьеры? Будет специальный взрослый столик!

— Спасибо! Но нет! Никак не получится.

— Ах, Ростислав Борисович, Ростислав Борисович! Нельзя же быть таким занятым человеком!

Ростислав Борисович деланно вздохнул, как бы соглашаясь, что нельзя быть таким занятым человеком, но ничего не поделаешь.

— Мне кажется, у нашей — у вашей! — родной школы гораздо больше шансов на победу, чем у остальных, не правда ли? — хитро спросила Анна Степановна.

Ростислав Борисович сделал вид, что намека не понял: