Тамара Михеева - Когда мы остаемся одни

– Чего это ты по телефону-то с ним не разговариваешь? Очень даже зря! У него за шестнадцать лет на твой голос уже инстинкт выработался, как у собачки Павлова. И дети общие. Вот про детей и говори и не скрывай, что денег не хватает, пусть помогает. Мужики, они, знаешь, все бизнесмены, им трудно отказаться от того проекта, в который они много денег вбухали.

– Ну, я же вот ответила на Новый год… Всё-таки он такие подарки сделал…

– Вот-вот! И почаще пусть делает! И ты почаще с ним разговаривай, чтобы общие интересы оставались. И вообще, не понимаю я тебя: сорвалась, уехала, квартиру бросила… Хоть бы уж продали тогда, что ли. На эти деньги здесь нормальную квартиру можно купить, хоть от родителей бы не зависела.

Мысль о брошенной квартире мучила Татьяну больше всего. Всё настойчивее мучила. Будто четырёхкомнатная квартира, купленная и обставленная с такой любовью, когда всё в её жизни было ещё хорошо, звала её через тысячи километров. А Ира гнула свою линию чётко: и про квартиру, и про красавицу Янку, и про Ростика…

– А Ростик, сама говоришь, от рук отбился. Конечно, без отца-то… Вообще, Танька, тебе бы мужика найти…

Нет, Татьяна даже думать об этом не хотела. Она чувствовала себя старой и изломанной. Но Ирины слова, как монотонные капли, падали на макушку, и голова болела от мыслей. И когда Андрей позвонил в следующий раз, она взяла трубку и нашла в себе силы поговорить с ним спокойно и даже весело.

Янка, Таль и Даша занимались вместе у Даши, у неё была отдельная комната и безлимитный Интернет. Даша проявила просто чудеса красноречия: заставила учиться Таля.

– Ты сейчас экзамены не сдашь, даже в техникум поступить не сможешь, и что делать тогда будешь? Так и болтаться всю жизнь?

– Тебе-то чего моя жизнь? Ты что, за меня замуж собралась? – хмыкнул однажды Таль в ответ на её нотацию.

– Дурак! – огрела его учебником по голове Даша, а сама покраснела до слёз. И Янке почему-то так тоскливо стало. Конечно, собралась, давно пора было понять… «Тебе-то что? – удивилась сама себе Янка. – Это же Таль!».

Это был Таль. И Янка не могла сформулировать, что ей до него. Она только стала замечать, что когда приходит к Конопко, то больше расстраивается, если не застаёт дома Таля, а не Глеба. С Глебом они вообще теперь почти не виделись. Спрашивать про него у Таля или Анюты не хотелось. Как-то спросила у тёти Нияры, та не сказала ничего нового:

– Да хороший жилец, тихий, всё ездит куда-то, всё с фотоаппаратом своим.

У Янки, вроде, и тюкнуло привычно сердце, но как-то уж слишком быстро отпустило.

А однажды они прозанимались у Даши до темноты, и Таль пошёл Янку провожать. Они шли по набережной и молчали. Как-то не хотелось говорить. А когда проходили мимо «Чайханы», которая уже открылась к лету, Янка увидела, что оттуда выходит Глеб с какой-то девушкой. Что он её обнимает и целует на ходу. Она смеётся и отталкивает его, но не всерьёз. Это сразу видно. Когда не всерьёз. И они. Спустились. По лестнице. На пляж. Они там. Сядут. На песок. И будут целоваться. И всё потом тоже будет. Потому что девушка взрослая. И красивая. И Янка узнала её. Это была Леся из Тарасовой компании с Нового года. Урочище Хапхал. Уррррррочище. Хапхал.

– Пойдём? – осторожно тронул её за локоть Таль.

Они пошли. Лицо горело. Таль посмотрел на неё и сказал:

– Янка, ну хочешь, я его завтра выгоню? Пусть перебирается жить к этой своей…

– Она не «эта». Это Леся. Мы вместе были в походе.

Таль не ответил. Янка усмехнулась:

– Зачем выгонять хорошего постояльца? Да и за что? За то, что он с девушками целуется?

Янка развернулась к Талю. Они были одного роста – глаза в глаза. У него они стали испуганные, застывшие. А потом она быстро поцеловала его в губы. И пошла рядом как ни в чём не бывало. Сердце медленно и гулко билось где-то в коленках. Было хорошо. Море шумело. И ветер. Таль взял её за руку. Но так ничего и не сказал. Около калитки он потянулся к ней за поцелуем, но она увернулась и ушла.

Янка выложила свои фотографии «Вконтакте». Везде подписала: «Фотограф Глеб Арсеньев». Будто попрощалась. И потом дня три наслаждалась комментариями. «Лапуся», «красотулечка», «красота! обожаю тебя!», «Заинька моя, ты просто красотка! люблю тебя!», «клёёёвая!», «ужасно все скучаем, скорее приезжай!»… Конечно, это всё девчонки писали: Майка, Лерка, Юльчик… Герка Ивлин оставлял короткие: «Вау!». Под одной из походно-новогодних написал: «Как ты повзрослела». Янка ждала, что Рябинин тоже что-то напишет, но он молчал. Ну и ладно!

Город раздувался на глазах. Открывались кафе и лотки с сувенирами, на улицах выстроились палатки с клубникой и черешней. В магазинах стали собираться очереди. Вспухли от людей пляжи и набережные. А Глеб уехал. Он даже не попрощался, просто съехал от Конопко – и всё. Янка пришла к ним в гости, а его уже не было. И Янка ничего не почувствовала. Совсем.

Мужик, к которому Таль нанимался в сборщики, не понравился ему сразу. Скользкий какой-то весь, с ухмылочкой. Ну да разве у Таля был выбор?

– Плачу я не сильно много. Сам понимаешь, времена трудные. Хотя… от тебя будет зависеть. Трава ведь тоже разная бывает, – сказал он особенным голосом.

– Нет, – твёрдо ответил Таль, сразу сообразив, о чём он. Парни предупреждали об этом.

– Чего ты, пацан, а? – недобро прищурился хозяин. – Я говорю, что трава траве рознь: одно дело лаванду с совхозных полей тырить, другое дело – дикий лимонник собирать, правильно?

Таль кивнул. Отлегло.

– Просто можно ведь и серьёзное дело сделать. Ты поработай в горах, а там видно будет. Чего не в школе-то? Или уже каникулы?

– Отец утонул. Семью кормить надо, – хмуро сказал Таль.

– Вот оно как, – вздохнул мужик, и взгляд его стал особенный, но совсем не сочувствующий. Таль почувствовал себя рабом на невольничьем рынке, будто его оглядывали с прицелом, будто хотели понять, сколько он стоит. Не продешевили ли?

Маме про горы он сказал в последний момент. Она, конечно, стала ругаться, кричать на него, заревел Пашуня.

– Хватит, мам, чего ты?

– А ты чего? Вот ты чего? Куда тебя несёт? Что, мы бы здесь не заработали? Да уже скоро народ повалит, и Анютка уже сколько разрисовала камней-то! Приедут отдыхающие, вместе продавать будете…

– Ага, проживёшь на камешки! – Таль в эту затею не верил.

Да и как они себе это представляют? Он, самый старший, и к тому же парень, будет дома сидеть, в школу ходить, когда даже Анютка работает? Интересно, что бы отец по этому поводу сказал? Нет уж, он всё решил.

– А школа? А экзамены?

– Сдам и поеду

Перед самым отъездом в горы Таль зашёл за Янкой на работу. Теперь она не могла отвертеться, покраснела, как будто он её в воровстве уличил.