Василий Клепов - Мы с Севой в лесу

— Ну, что мне с вами делать, пряхи несчастные, — ворчит бабушка, а самой, видно, очень нравится щеглиная надоедливость. Разбросала она клочки кудели по полу, да ещё горсточку пуха из подушки подкинула.

Щеглы подобрали всё это и построили в коробке настоящее гнездо.

Недели через три появились у щеглов дети. Но их надо было кормить чем-то, а пшена они не едят и хлеба не едят. Подай им листовых тлей, — и всё тут. А где их взять?

Собрала нас бабушка и говорит:

— Придётся, ребята, выпускать щеглов на улицу. Пусть корм детворе добывают.

Сева, конечно, в рёв. Не хочется ему расставаться с птицами.

— Не плачь ты, не плачь, — говорит бабушка. — Никуда они от своих детей не улетят.

Открыла бабушка форточку и выпустила щеглов. Минут через пять появляются в форточке щеглиха, потом щегол, и летят оба на шкаф. И такой там писк поднялся, будто кто тащил этих щеглят из гнезда. А их просто кормили. Такая уж у них привычка — как только родители принесут что-нибудь, так и запищат: «И мне дай… И мне…»

— Ну, — сказала бабушка, — теперь наши щеглята будут живы.

И верно. Щеглы кормили птенцов до тех пор, пока они не оперились и не стали летать.

Тогда мы распахнули окно, щеглы выпорхнули и улетели, весело переговариваясь, куда-то в лес.

Прошёл год. Мы сидели с Севой в своей комнате и готовились к весенним экзаменам. Вдруг слышим, кричит нам из кухни бабушка:

— Вы что, не слышите, что ли, — почтальон стучит. Наверно, телеграмму принёс.

Мы посмотрели в окно, а там никакой не почтальон, а наши щеглы в окно барабанят.

— С приездом! — сказали мы. — Милости просим.

И открыли форточку.

Весной все птицы строят себе гнёзда. И только кукушки не знают никакой заботы.

День-деньской носятся они по лесу и будто играют в прятки. То тут, то там слышится их озорной крик — «ку-ку, ку-ку».

Свои яйца кукушки подкидывают в гнёзда разных маленьких птичек, а те их высиживают. Многие люди не любят за это кукушек, но нам с Севой они нравились, и мы хотели бы посмотреть маленького кукушонка.

Однажды в густых черёмуховых кустах на берегу реки мы обнаружили гнездо малиновки. В нём сидело несколько птенцов. Все они, как по команде, открыли розовые рты и жадно потянулись к нашим рукам. Только один из них — самый большой и серый — спокойно смотрел на нас большими чёрными глазами.

— Подкидыш, подкидыш! — закричал Сева и захлопал в ладоши.

В гнезде малиновки вместе с её детьми, действительно, сидел кукушонок.

Мы отошли от гнезда и стали наблюдать. Обе малиновки — и мать, и отец — очень беспокоились за судьбу птенцов и сердито трещали на нас, перепархивая с ветки на ветку. Потом они, видимо, успокоились и принялись кормить детей. Но маленьким малиновкам мало что доставалось. Их прожорливый приёмный брат успевал схватить пищу своим огромным ртом быстрее их, и они смогли приступить к еде только когда кукушонок насытился и задремал.

Сева очень возмутился жадностью кукушкина сына и даже грозился, что вышвырнет его вон из гнезда.

Через несколько дней мы снова пришли на берег и решили проведать малиновок. Нашли в кустах гнездо и вскрикнули от возмущения. Всё жилище малиновок занимал огромный, раскрылившийся серый обжора, а на земле лежали голые, уже окоченевшие дети малиновки. Кукушонку стало тесно в маленьком гнезде, и он вытолкнул из него своих маленьких братьев.

Тут уже Сева не выдержал. Он вытащил за шиворот кукушонка из гнезда и бросил в реку.

Малиновки с отчаянным криком кружились над птенцом, но ни помочь, ни спасти его не могли. Ведь подкидыш был в несколько раз больше их.

Севе жаль стало малиновок, он влез в воду, вытащил кукушонка и положил его обратно в гнездо.

А дня через три нам пришлось увидеть, как кукушонок вылез из гнезда, почистился и полетел в лес.

Малиновки тревожно бросились за ним. Но кукушкин сын не обращал на них никакого внимания и исчез в чаще.

— Что же это за птица такая, кукушка? — не раз задумывались мы после этого. — Пользу она приносит или вред?

Долго мы не могли ответить на этот вопрос. Но приехал к нам как-то учёный лесовод и рассказал, что кукушка, может быть, самая полезная птица. Из всех птиц только она питается мохнатыми гусеницами, уничтожающими деревья.

— Если вы хотите сохранить леса, — сказал этот учёный лесовод, — заботьтесь о том, чтобы на свете было как можно больше кукушек.

Недалеко от нас, в соседнем селе, жил колхозник по прозвищу Иван Хороший Человек. Сад этого колхозника славился на всю область: яблони у него каждый год ломились от яблок, груши были первый сорт, а сливами он кормил чуть ли не всё село. Мы и пристали к дедушке с просьбой, чтобы он послал нас к Ивану Хорошему Человеку договориться насчёт саженцев для нашего сада.

— К Ивану? — засмеялся дедушка. — Да я с ним в кавалерии служил. Ему только скажите, что вы от меня, — самые лучшие сорта даст.

Сад Ивана Хорошего Человека мы издали узнали — такой он был зелёный и кудрявый.

Постучались в калитку и спрашиваем:

— Здесь живёт Иван Хороший Человек?

— Здесь, — весело сказал кто-то во дворе и рассмеялся.

Калитка открылась, и мы оба так и вскрикнули:

— Дядя Ваня!

Перед нами стоял тот самый бородач, с которым мы плыли на плоту с трясогузками.

— Так это вы и есть Иван Хороший Человек? — спрашивает Сева. — А почему вас так зовут?

Дядя Ваня засмеялся опять и говорит:

— Пойдёмте в сад там всё узнаете.

Сад недавно только отцвёл, и все деревья были усыпаны завязью плодов.

— Вот видите, — говорит нам дядя Ваня, — каждый год у меня такой урожай. А у других этого нет. То гусеницы листья пожрут и плоды осыплются, то червь в плодах заведётся, а то и вовсе деревья посохнут. И стали про меня старухи слух распускать, что сад у меня хорош-де только потому, что Иван зла никому не делает, птичку, и ту не обидит, словом, потому, что Иван, — это я, значит, — хороший человек. Меня все и стали звать Иван Хороший Человек.

— Но, дядя Ваня, — говорим мы, — вы же и в самом деле хороший человек.

Дядя Ваня засмеялся: