Ольга Колпакова - Это всё для красоты

– Держи, – сказала бабушка Даше, протянув небольшую коробочку из-под будильника. – Ты откроешь её в поезде, хорошо?

Даша кивнула и потрясла коробочку. Можно было подумать, что там гремят самые красивые камушки с реки, и ещё леденцы, и, может, даже новые фломастеры. Но, возможно, Даше только так показалось. Возможно, там был глоток тёплого дождя, и частичка радуги, и целая пригоршня солнечных зайчиков, и самый хвостик бесшумной таинственной молнии, и в уголке, завернутая в отдельную бумажку, – сверчковая колыбельная песенка. Даша положила коробочку в свой рюкзачок на самый верх и пошла спать. Скорее бы завтра.

– Правильно Пушкин сказал, «унылая пора» эта осень, – блеснула своими новенькими познаниями первоклассница Даша. – Первое сентября кончилось, теперь придётся до Нового года ждать.

– Чего ждать? – поинтересовалась мама, собирая мясорубку.

– Чего-чего. Праздника! – вздохнула Даша и дорисовала принцессе дождик. Сильный-сильный. Всё равно принцесса получилась некрасивая. А так из-за дождика хотя бы не видно, что у неё глаза разного размера и нос как у Буратино.

– Пятого сентября праздник, – сказала мама, – у папы аванс.

– Ну, не знаю, – покачала головой Даша и пририсовала к дождику ветер. Ветер был сильный. Ураган с вихрями. И ещё торнадо.

– Вообще-то да, – согласилась мама. Дамы помолчали и немного посопели. Даша над дождиком, мама над размером аванса.

– И зачем я летом родилась. Ведь летом и так к бабушке ездим, и погода хорошая, и мой день рождения. Всё счастье летом. Надо было осенью. Хоть какая-то радость. Или бы Илюшка осенью родился… – Даша осознала, что всё это: дождь, ветер и принцесса – находится в ночи, закрасила рисунок чёрной акварелью и положила сушиться.

– Хоть кто-нибудь бы осенью родился… Во! Так ты, может, родишь кого-нибудь быстренько, – предложила она тут же маме. – Завтра или в воскресенье, чтобы все дома были.

– Сама рожай, – ответила мама. – У меня нервы не позволяют. Они нагрузку больше чем в два ребёнка не выдерживают – ломаются.

– Я не могу рожать, – справедливо заметила Даша. – Я сплю на втором этаже, ребёнок может свалиться.

Дамы помолчали над этой проблемой.

– А Пушкин, кстати, осень любил, – наконец сказала мама, разрезая для пирога лимон.

Даша пожала плечами: нельзя же во всём брать пример с Пушкина.

Хозяюшки прокрутили лимон, взбили его с сахаром и принялись рубить маргарин с мукой (на пачку маргарина 3 стакана муки, а затем две трети стакана молока, замесить, на две половины разделить, раскатать, выложить на одну лимон, сверху второй закрыть и хорошенько защипнуть).

– Может, попросим папу забрать Илюшку из садика пораньше… – вслух подумала мама, включив духовку.

У папы тоже было унылое настроение, и он с радостью сбежал с работы. У Илюшки настроение было и вовсе никуда не годное.

– Я больше в садик не пойду. Меня в садике бьют, – сердито сказал он.

– Солнце моё! Кто же тебя бьёт? – испугалась мама, что ребёнок действительно откажется ходить в сад – и вся работа насмарку.

– Никита и Матвей, – Илья был настроен очень решительно. – Я хочу с ними в лошадки поиграть, сажусь верхом, а они меня за это бьют. Глупые, играть не умеют!

Мама Илюшку крепко обняла, а папа с Дашей засмеялись. А потом, как обычно, все стали друг другу рассказывать про дела, про то, что праздников долго не будет, что на улице дождь и вообще грустно. Немножко грустно. А немножко было уже и повеселее. Потому что допёкся лимонный пирог.

– А почему это из кислого лимона получается сладкий пирог? – удивилась Даша.

– Потому что у меня больше ничего в холодильнике не было, – ответила мама, разливая чай. – Вот и приходится сладкое делать из кислого.

– Так и надо, – кивнул папа. – Из подручных средств: доброе из злого, весёлое из унылого. Так сказать, тезис-антитезис… Чё-то забыл дальше…

– Вкусный пирог, – подсказала мама.

Даша взяла свой рисунок про ночь и нарисовала на нём звёзды. Белые и жёлтые. На чёрном фоне они блестели очень ярко.

Он только из-за зайца согласился ехать на родник. Родник был в лесу. Конечно, лес был настоящим лишь наполовину. С одной стороны сквозь голые деревья просматривалась дорога. С другой стороны – дачи. А с двух оставшихся сторон стояли сосны и берёзы. Так что здесь вполне могли быть зайцы.

Папа нёс от машины к роднику бутыли для воды. Мама – мусорный пакет, чтобы прибраться у скамеечки. А Даша с Илюшей – сухой хлеб.

– Зайки хлеб не едят, – бубнил Илюша. – Надо морковку. Так в садике сказали.

– Морковка кончилась, – объясняла Даша. – А зайки хлеб тоже едят. Когда голодные, все хлеб едят. А папа даже с пельменями.

– А мы пельменей не взяли! – опять огорчился Илюшка.

– Зайцы пельмени не едят, – терпеливо растолковывала старшая сестра.

– Тогда с чем они хлеб есть будут?

Илья остановился, чтобы зареветь и вернуть всю семью за пельменями, но находчивая Даша «вспомнила», что зайцы дома у себя в норе пельмени уже поели, а хлеба у них не было, и теперь они придут к ним, чтобы поесть хлеба.

К роднику стояла очередь из самых морозоустойчивых дачников.

Родители пристроились в конце и принялись дышать йоговским дыханием, старались увезти домой в животе побольше чистого воздуха. А Даша с Илюшей отправились прикармливать зайцев. Они забрались на холм с соснами, спрятались под деревом, а невдалеке, под уже голой рябинкой, положили кусочек хлеба.

– Что-то не идёт, – через три секунды сказал Илюшка.