Александра Бруштейн - Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник)

Тамара садится. Спокойно, не торопясь достает из сумки книги и тетради, раскладывает их в парте. Все это она делает с тем же высокомерием, ни на кого не глядя. Я смотрю на девочек: на их лицах – любопытство, но того, чего Тамара добивается – восхищения, – я не вижу ни у кого.

С моего места мне хорошо видно Тамару. И ей меня с ее места видно. Но она не торопится узнать меня, кивнуть мне. Ну и я тоже не тороплюсь здороваться с ней.

На перемене мы с Тамарой сталкиваемся носом к носу при выходе из класса. Почти одновременно небрежно киваем друг другу. Она пренебрежительно оглядывает девочек нашего класса:

– Какая у вас все-таки провинциальная публика!

Следующий урок – Закон Божий. Теперь нас, «инославных», уже почему-то перестали оставлять в классе на уроке ксендза. Мы проводим этот час в гимнастическом зале.

Почему этот зал называется гимнастическим, неизвестно. Никаких приспособлений для гимнастики – лестниц, колец, трапеций – там нет. Но мы спокойно сидим на мягких диванах, которые стоят по стенам, болтаем, учим уроки. В общем, это для нас самый милый и приятный урок из всех!

После Закона Божия я встречаю в коридоре Тамару. Она неузнаваема! Урок Закона Божия она провела в первом отделении нашего класса. И вот теперь идет под руки втроем: по одну руку у нее Зоя Шабанова с восхищением смотрит ей в рот, по другую руку – высокая девочка, Ляля Гагарина. Эта Ляля учится в нашем институте уже четвертый год: два года просидела в приготовительном классе, сейчас сидит уже второй год – в первом. Зоя Шабанова приветливо здоровается со мной (мы сохранили хорошие отношения, хотя в гости друг к другу больше не ходим, а с Риткой мы даже не раскланиваемся!), и Тамару это, по-видимому, очень удивляет.

В эту минуту начинает заливаться звонок. Тамара быстро прощается с Зоей Шабановой и с Лялей Гагариной.

– Смотри, на следующей перемене приходи!

– Непременно! – весело отвечает им Тамара.

Мы идем с нею по коридору рядом в свой класс.

– Вы знакомы с этими девочками? – спрашивает Тамара словно бы даже с недоверием. Как если бы она спросила: «Ты, ничтожная козявка, знакома с этими удивительными райскими созданиями?»

И тут начинается напасть! Я вдруг чувствую, что не могу говорить с Тамарой спокойно. Мне хочется на все возражать, всему перечить, против всего спорить, что́ бы только она ни сказала. Ну что такого в этом вопросе – «Вы знакомы с этими девочками?» – который она мне задала? Надо бы просто сказать: «Да, знакома» – и все. А я огрызаюсь, как собака:

– Подумаешь, какие необыкновенные девочки!

Тамара смотрит на меня очень строго:

– Зоя Шабанова – дочь крупного заводчика!

– Подумаешь! – продолжаю я, словно кто подхлестывает меня хворостиной. – Знаю я этого заводчика – противный, волосатый…

– А Ляля – княжна Гагарина! – продолжает Тамара с восхищением.

– Ничего она не княжна! Просто Гагарина…

Тамара возражает очень резко:

– Если Гагарина, значит, княжна. Понимаете?

– Понимать нечего! – лечу я, подхваченная волной сердитого задора. – «Княжна»! В каждом классе по два года сидит; остолопина такая! У них в классе две Ляли: Гагарина и Дмитревская, их так и называют: Ляля Дмитревская и Ляля-лошадь… Это ваша княжна – лошадь!

Тут мы с Тамарой входим в класс и расходимся каждая на свое место.

Во все перемены Тамара бежит к своим друзьям из первого отделения и ходит с ними под ручку по коридорам. Когда мне с моими подругами случается скреститься в коридоре с Тамарой и ее компанией, я вижу, как Тамара кривляется, а Зоя Шабанова и Ляля-лошадь смотрят ей в рот и восхищаются ее «великосветским тоном»:

– Мой дедушка был князь Хованский…

– Ах, это мне подарила баронесса Вревская…

И так далее. И тому подобное.

– Шура! – мрачно говорит мне Лида. – Эта твоя Тамара – сама Вревская! Самая настоящая Вревская! Все она врет!

Третий урок «танцевание». Тут Тамара – ничего не скажешь! – в своей сфере: изящно движется, грациозно выполняет всякие балетные фигуры и очень хорошо танцует все танцы. Учительница Ольга Дмитриевна не скрывает своего восторга. Даже Дрыгалка смотрит на Тамару с каким-то подобием улыбки, от которой должны бы подохнуть все мухи, если бы не зима.

После «танцевания» Тамара, упоенная успехом, говорит мне:

– Конечно, здесь у вас – деревня… Вот у нас была учительница танцев. Она походку нам разрабатывала, грацию рук… Замечательная!

В общем, урок «танцевания» и знакомство с «князьями и графьями» из первого отделения нашего класса несколько примиряют Тамару с институтом, тем более что, как она говорит, она будет просить Ивана Константиновича хлопотать о переводе ее, Тамары, из нашего второго отделения в первое.

Всю эту болтовню я слушаю с тем же чувством раздражения, какое вызывает во мне каждое слово Тамары. Но разговаривать мне с ней некогда: сейчас будет урок арифметики, на котором будут спрашивать нескольких неуспевающих девочек – наших «студенток». Арифметикой занимаются с неуспевающими Маня Фейгель и Варя Забелина, но волнуемся и мы с Лидой: ведь это наша общая затея. И некоторые из учениц у нас общие, например, с Любой Малининой занимаемся и я – по русскому языку, и Маня Фейгель – по арифметике.

Тут случаются одновременно и радость и беда! Радость оттого, что три девочки, еще недавно не вылезавшие из двоек, отвечают Федору Никитичу вполне прилично и решают задачи правильно. Федор Никитич этому радуется. Он ведь не злой человек, он только скучный и преподает скучно. Ну, он же в этом не виноват! Но Федор Никитич – справедливый. Если он сбавлял мне еще не так давно отметки за то, что у меня четверки похожи на «пожарников», так ведь это и в самом деле так было: почерк у меня отвратительный! Но как только я стала писать лучше, Федор Никитич сразу отметил это, поставил мне четверку, а вскоре и пятерку и при этом с удовлетворением сказал: «Молодец! Вот поработала, постаралась – и добилась! Терпение и труд все перетрут». И сегодня он тоже радуется тому, что три неуспевающие девочки так явно выправляются. Федор Никитич улыбается этим девочкам, улыбается, повернувшись к Дрыгалке: вот, мол, как! Дрыгалка тоже изображает нечто напоминающее улыбку. И девочки, получившие сегодня по тройке, улыбаются. С радостной улыбкой переглядываемся мы четверо – Маня, Лида, Варя и я, – которые придумали эту штуку. Одним словом, урок идет на сплошных улыбках. И вдруг… Вдруг все летит кувырком! Одна из выправившихся неуспевающих – Люба Малинина – не может сдержать своей благодарности:

– Это нас Фейгель так хорошо научила! Она с нами каждый день занимается, она очень понятно все объясняет!..

Если бы она сказала, что Фейгель учит их кувыркаться или ходить на руках, это вряд ли вызвало бы больший эффект.