Василий Ардаматский - Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов (Рисунки А. Лурье)

Баранников видел, что удержать заключенных от само суда вряд ли удастся, они ждут только, когда кончится допрос. Но он твердо знал, что допустить этого не имеет права, хотя и сам не прочь был бы разрядить обойму в этих съежившихся от страха палачей.

Закончив допрос, он обратился к заключенным:

— Спокойно, товарищи, сейчас мы их будем судить.

— Зачем? — раздался возмущенный крик. — А они нас судили?

— Делать так, как они, мы не будем! — крикнул Баранников. — Приказываю прекратить разговоры!

В наступившей тишине Баранников обратился к эсэсовцам и потребовал назвать свои фамилии. Все четыре фамилии он предложил узникам запомнить, чтобы затем внести их в обвинительный документ. Сотни людей вслух и про себя повторяли четыре немецкие фамилии.

— Какой будет приговор? — спросил Баранников.

— Смерть! — на едином дыхании прозвучал многоголосый ответ.

Эсэсовцев вывели из штольни, и группа бойцов ударного отряда под командованием старшего лейтенанта привела приговор в исполнение.

— Правильно, русский! — кричали Баранникову со всех сторон.

Людям пришлось по душе, что все сделано достойно и по форме.

Начало светать. Во все стороны лагеря были посланы разведчики. К Баранникову подошел Шарль Борсак и с ним десятка полтора французов.

— У нас возникла идея, — волнуясь, заговорил Борсак. — Сесть на грузовик и попробовать спасти тех, кого погнали в западню. Вот мои товарищи — добровольцы на это дело. Ведь там наши соотечественники, надо спасти их.

Баранников и сам все время думал о тысячах товарищей, которые пошли за провокаторами, но как им помочь, он не знал. Там орудует большая банда эсэсовцев. А что могут сделать против них пятнадцать человек, из которых не все имеют оружие?

Он сказал об этом Борсаку.

— У нас четыре автомата, гранаты, — все больше волновался француз. — Мы налетим сзади, поднимем панику, а там видно будет.

— Что — видно будет? — безжалостно спросил Баранников. — Как вас всех перебьют гитлеровцы?

— Но зато мы будем знать, что сделали все для спасения товарищей! — крикнул Борсак, и французы горячо его поддержали.

Баранников видел, что их не остановишь. Он молча обнял Шарля Борсака.

— Мы увидимся, Сергей, мы увидимся! — бормотал француз.

А его товарищи, вздымая сжатые кулаки, кричали:

— Вив! Вив!

Спустя несколько минут грузовик промчался к восточным воротам. Стоявшие в его кузове французы пели «Марсельезу». Шарль Борсак стоял на подножке и махал рукой.

Баранников смотрел вслед машине, не замечая, что по лицу его текут слезы.

Над горизонтом показался слепящий диск солнца. Люди смотрели на солнце с таким выражением, будто видели какое-то радостное чудо. И вдруг все услышали жаворонка. Подсвеченный солнцем и оттого похожий на комочек золота, он трепетал над горой и пел свою беспечную песню. Люди смотрели на жаворонка, и то ли от непривычки к солнечному свету, то ли еще от чего, глаза их слезились.

Громкий треск с запада прозвучал, как взрыв. Люди вздрогнули.

Танки, танки! — кричал бежавший из леса дозорный.

— Быстро все в штольню! — скомандовал Баранников. — У кого гранаты — , остаться со мной.

Два танка снесли ворота, подкатили к подножию горы и остановились. Из открывшихся люков высунулись танкисты. Оглядевшись, они вылезли из башни и соскочили на землю. В пролом въехало несколько «виллисов» с солдатами.

— Это американцы! — крикнул кто-то и побежал к танкистам.

— Назад! — приказал Баранников.

Но остановить людей было уже нельзя. Баранников бросился их догонять.

Увидев бегущих к ним заключенных, американцы построились полукругом и подняли автоматы.

— Свобода, свобода! — кричали бежавшие к ним люди.

И все же, увидев поднятые автоматы, толпа замедлила бег и остановилась. Между ней и американцами оставалось несколько шагов.

Вперед вышел американский офицер.

— Кто вы такие? — спросил он по-английски и по-немецки.

Баранников тоже вышел вперед, чувствуя за своей спиной разгоряченное дыхание товарищей.

— Мы заключенные этого лагеря, точнее сказать часть заключенных. Я командир этой группы.

— Где охрана?

— Бежала.

— Куда?

Баранников показал на восток:

— Они угнали туда несколько тысяч узников, вы их еще можете спасти.

Американец подозвал другого офицера, сказал ему что- то, и тотчас несколько машин с солдатами помчались на восток.

Американцы с нескрываемым ужасом смотрели на заключенных.

— Я попросил бы вас, — немного смущенно сказал офицер, — отвести ваших людей в какое-нибудь место. Это необходимо сделать из санитарных соображений.

— Мы здоровы, — чуть с насмешкой произнес Баранников. — Мы только очень голодны.

Лицо у офицера покраснело, он растерянно молчал.

— Вы не могли бы нас накормить? — спросил Баранников.

— О да! Конечно! Где ваша столовая?

Баранников улыбнулся:

— Никакой столовой здесь нет. Пусть нам дадут консервы и хлеб.

Из подъехавшей машины вылез тучный генерал. Он подошел к офицеру и тоже с испугом и любопытством посмотрел на заключенных. Потом он сказал что-то офицеру, и тот громко спросил:

— Есть ли среди вас американцы?

— Нет, — ответил Баранников. — В этом лагере ваших не было.

Генерал еще с минуту смотрел на заключенных, потом молча повернулся, сел в машину и уехал. Глядя ему вслед, офицер помолчал и сказал:

— Я все же попрошу отвести ваших людей в какое- нибудь определенное место. Еда будет доставлена туда незамедлительно.

— Хорошо, мы будем находиться у главного входа в подземный завод.

Баранников повернулся к товарищам. Он целую минуту не мог им ничего сказать.

Впрочем, они всё слышали сами. Баранников видел бело-землистые лица, ввалившиеся глаза, в которых еще сияло счастье, и все они были устремлены мимо него — на спасителей.

Да, пришли свобода и спасение. Конечно, не таким виделся в мечтах этот счастливый час. И все же это были свобода и спасение.

В это время на территорию лагеря, непрерывно гудя клаксоном, ворвался открытый джип. С него на ходу соскочили два парня в военной форме. Только пилотки они засунули под погончики на плечах. В руках у них были киноаппараты. Остановившись в нескольких шагах от заключенных, они вскинули аппараты и начали съемку.

Все это произошло так быстро, что Баранников не сразу понял происходящее. И тут он заметил, что его товарищи смущенно отворачиваются от стрекочущих аппаратов, стараются скрыться за спинами друг друга. И вдруг Баранников безотчетно разозлился.

— Товарищи! — крикнул он сдавленным голосом. — Да здравствует наша свобода!

Смерть фашизму!

И точно искру бросили в порох. К небу взметнулись сжатые кулаки, и над поляной взорвался могучий радостный крик. Русское «ура» слилось с французским «вив».