Энна Аленник - Далекое путешествие

— Не думала. Ой, смотри, на одной волне белый гребешок!

Вадик вгляделся:

— Это не гребешок. Это чайки на волне качаются. Вот одна поднялась, полетела!

— А я ракушки нашла! — закричала Ира. — У меня скоро полный карман будет.

И другие ребята ракушки нашли, потому что много их было на берегу — тысячи тысяч или даже ещё больше.

Шурик не отходил от Алексея Васильевича. Алексей Васильевич сел на песок, и он сел рядом. К ним подошла Наденька, за нею и все дети.

Они сидели на тёплом песке, смотрели на море и разговаривали.

— Вы всё время будете с нами? — спросил Шурик Алексея Васильевича.

— Нет, — ответил Алексей Васильевич, — завтра утром уеду. Я много думал о том, как лучше построить для ребят городок, и хотел дождаться вас, чтобы узнать, понравился он вам или нет.

— Понравился! — закричали ребята. — Он лучше всех городов!

— А что вам больше всего понравилось?

— Зелёный коридор, и дачи, и маленькое море, — сказала Таня.

— И как там раздвигается крыша, — добавил Шурик.

— А мне вот это море! — сказал Вадик.

— А мне больше всего Колобок, — сказала Ира.

— А мне всё вместе, — сказала Наденька.

Шурик не отрываясь смотрел на широкое, загорелое лицо Алексея Васильевича с выгоревшими добела бровями:

— А почему вы сделали тут так хорошо и… уезжаете?

— Для того, чтобы везде было хорошо, — ещё много надо построить новых городков. Надо же постараться скорей их построить, — ответил Алексей Васильевич и повернул Шурика за плечи: — Смотри, к морю спускается солнце. Всё ближе, ближе…

— Какое оно стало красное! — удивился Вадик, — а волны стали тёмные. Одна волна уже до солнца достала!

Все подошли к самому берегу, все смотрели, как погружается в море солнце.

И Тис Тисович в это время смотрел на солнце. Он шёл по берегу и обдумывал, семена каких цветов ещё нужно достать для городка и какие овощи ещё нужно посадить.

Увидев ребят, он остановился и подошёл к ним поближе.

Он услышал, как, глубоко вздохнув, Вадик спросил Нину Павловну:

— Вам красиво?

— Красиво, — ответила Нина Павловна.

— И мне красиво, — сказал Вадик. А брови у него были удивлённо подняты и широко раскрытые синие глаза стали очень гордыми, упрямыми и блестели.

Тис Тисович задумался. И у него глаза стали больше, и разгладились вокруг них морщинки. Он посмотрел на городок, который поднимался вверх по песчаному склону, и вдруг громко сказал:

— Всем, кто строит города, — ур-ра!

Ребята обернулись, увидели его, обрадовались, подхватили „ура“, и понеслось оно над вечерним морем.

— И кто делает, чтоб было так хорошо, — сказала Наденька и смутилась.

— И кто делает, чтоб было красиво! — закричал Вадик.

— И Алексею Васильевичу, — добавил Шурик.

— И ребятам, которые вырастут хорошими, здоровыми, тоже „ура“! — крикнул Алексей Васильевич.

А рано утром, когда ребята еще спали, он уехал.

Всем было жалко, что Алексей Васильевич уехал. Особенно Шурику. Он весь день его вспоминал. И когда купались в маленьком море, и когда Машенька нажимала кнопку, чтобы поднялись стёкла на террасе, и вечером, когда легли спать.

Шурик лежал и смотрел в темноту, туда, где шумело море. Оно было совсем чёрным.

А может быть, по морю сейчас проплывёт пароход и загудит. А капитан будет стоять на капитанском мостике, и к нему туда поднимется Алексей Васильевич. Тогда капитан сразу даст команду своим матросам: „Бросайте якорь! Разве вы не видите, что здесь новый городок? К этому городку все корабли и пароходы должны причаливать!“

Но, вместо команды этого замечательного капитана, Шурик услышал, как Маша спросила:

— Очень удобно тебе, Шурик, лежать?

— Удобно, очень удобно, — отмахнулся от неё Шурик.

— Уж куда удобней! Ноги на кровати, живот в воздухе, голова на подоконнике. Скорей ложись, как следует!

— Сейчас, только немножко посмотрю…

Шурик увидел, что в тёмном море замелькал зелёный огонёк. А вот их уже два… три… четыре… Они приблизились друг к другу, и в этот момент кто-то в море сказал:

— Гирь-гирь!

— Что это „гирь-гирь“, Маша? Кто там так говорит?

— Гирь-гирь? — переспросила Маша, — никогда не слыхала. Это тебе приснилось.

— Не приснилось, нет! — уверял Шурик. — В море сказали: „гирь-гирь“! — Он обхватил руками колонну и встал на подоконник. Может быть, теперь он увидит, кто так странно в море говорит.

Но он видел только, как поблёскивают чёрные волны и как среди них мелькают огоньки.

А Вадик спал рядом и ничего не знал.

— Вадик, Вадик, смотри, — растормошил его Шурик. — Там в море, где зелёные огоньки, кто-то говорит „гирь-гирь“!

— Это… морской змей, — сквозь сон забормотал Вадик. — У него глаза зелёные… И горят. Он рыбам так говорит… Он хочет их съесть…

И Вадик опять заснул.

А к Шурику подошла Маша и так на него посмотрела, что ему тоже пришлось лечь как следует. И как только лёг, — он заснул.

Утром Шурик всем надоел. Всем рассказывал, какой он слышал голос с моря. У всех спрашивал, что такое „гирь-гирь“.

Ребята стали было дразнить Шурика „Гирь-гирем“, но его дразнить было неинтересно.

Вот подразни Вадика, — он разозлится, голову поднимет и целый день с дразнильщиками разговаривать не будет.

Подразни Таню, — она засмеётся, но всё-таки как следует отхлестает дразнильщика своей длинной косой.

Иру подразни, — заревёт.

Вову, — полезет в драку.

А Шурик что? Да он и не заметит. Будет себе делать, что делал, и думать, что думал.

А если не заметит, — тогда зачем же дразнить?

И Шурика не дразнили. Он всё думал, — что такое „гирь-гирь“? Кто так говорит в море?

Спрашивал у Нины Павловны, — не знает.

У Машеньки, — не знает.

Елена Андреевна и та не знала.

И долго, очень долго Шурик не мог ничего выяснить. Но он твёрдо знал, что ему не приснилось, что в море был слышен чей-то голос и были сказаны такие странные слова: „гирь-гирь“!

После завтрака Нина Павловна принесла конверт.

Его сразу узнали. Это был тот самый конверт, что бросил из окна папа Наденьки.

Нина Павловна подняла его к глазам и посмотрела на свет.

— Ну раскрывайте! Распечатывайте! — торопили ребята. — Покажите, что там!

— Сейчас раскроем.

Нина Павловна своей заколкой осторожно прорвала его от уголка до уголка. Вытряхнула из него что-то скользкое, серебристое, сложенное, как носовой платок, в несколько раз и крест-накрест перевязанное тонкой тесьмой.

Ребята не могли понять, что это такое.

Нина Павловна тоже не могла понять и стала развязывать тесьму.