Энна Аленник - Далекое путешествие

— Смотри, я стою и не держусь, и тоже могу быть капитаном!

Капитан ничего не отвечал. Он внимательно смотрел на море.

Тогда самый лучший матрос тоже посмотрел на море в ту сторону, куда смотрел капитан, и закричал:

— Зонтик плывёт! Видишь, Таня?

— Я на него давно смотрю. И на пароходе надо говорить не Таня, а капитан.

Волны, то опускаясь и темнея, то поднимаясь и светлея, катились к берегу и будто подталкивали к пароходу зонтик. Он был прозрачный, голубоватый, с сиреневой каймой.

Его уже заметила Нина Павловна.

Все матросы и пассажиры тоже заметили зонтик и закричали:

— Сейчас он к нам приплывёт!

— Мы его поймаем!

— Интересно, кто это зонтик в море бросил?

А тоненький, сероглазый, очень загорелый матрос, которого звали Наденька, сказал:

— Это не зонтик.

И рыженький матрос, которого звали Вадик, сказал:

— Не зонтик!

— А что? — спросил капитан.

Матросы сами не знали, что это такое, и не могли ответить.

— Это медуза, — сказала Нина Павловна. — Большая живая медуза. Жаль, что её относит в сторону.

Тут капитан, хотя это совсем не полагается, первым спрыгнул с парохода, за капитаном — самый лучший матрос, за ним остальные матросы и пассажиры.

Все они, поднимая фонтаны брызг, побежали вдоль берега за медузой.

Капитан торопил:

— Скорей, Вова! Сейчас мы посмотрим, из чего у неё зонтик.

— А потом посмотрим, что под зонтиком, да, Таня?

Вскоре ребята уже стояли возле медузы и удивлялись, какая она красивая, прозрачная, а под зонтиком у неё прямо целый букет из каких-то удивительных бахромок. Они тоже голубоватые и прозрачные.

— Сейчас я её переверну, — сказал Вова.

Но едва он дотронулся до прозрачной бахромки, как завопил:

— Ух, горячо! — и отдёрнул руку.

Таня дотронулась и тоже сразу отдёрнула руку:

— Ай, как крапива!

Нина Павловна подошла к ним и сказала.

— Медузу нельзя трогать.

— А почему она так жжёт? — спросила Таня.

— Надо же ей защищаться, когда на неё нападают.

— А чем она защищается? Этими бахромками? — спросила Наденька.

— Да, это щупальцы медузы. На них есть крохотные стрекательные пузырьки. Они и жгут, как крапива.

— Всё равно я её не боюсь! — закричал Вова. — Я с нею раз-раз справлюсь!

— Не надо с нею справляться. Пусть себе плавает, — сказала Нина Павловна и увела ребят на берег.

В это утро они увидели ещё несколько медуз, одну красивее другой. А медуза, которая обожгла Таню и Вову, приплыла к самому берегу.

— Давай, Таня, её победим, — предложил Вова.

— Давай, — согласилась Таня. — Я возьму лопатку, и ты возьми.

Таня и Вова вооружились лопатками и подошли к медузе.

— Только ты её не бей, — предупредила Таня. — Лучше мы её поднимем и понесём на песок. Подставляй лопатку. Ты будешь поднимать с той стороны, а я с этой.

Но поднять медузу было не так просто. Она ускользала.

Тогда Вова и Таня подтолкнули её лопатками на берег и перевернули.

— Ух, сколько у неё под зонтиком переплётов из каких-то хрящей! — закричал Вова. — Смотри, между ними рыбка, она живая!

— В медузе рыбка живёт! Идите смотреть, — позвала ребят Таня.

Не только ребята, и Нина Павловна пришла посмотреть.

Ведь интересно посмотреть на такую пассажирку. Проскочила она между щупальцами, прекрасно устроилась и не боялась, что её проглотит какая-нибудь прожорливая рыба. Жила себе рыбёшка-пассажирка в полной безопасности под красивым зонтиком.

Ребята смотрели на рыбёшку и не сразу заметили, что случилось с медузой.

За одну минуту и красивый зонтик, и вся медуза развалились на части и расползлись по песку, как кисель.

— Не смейте трогать медуз, — сердито сказал Вадик. — Когда плавают, — они красивые, а когда победишь, — вот они какие. Они тают.

— Ну их, — махнула рукой Таня. — До них дотронешься — и они уже разваливаются. Их неинтересно побеждать.

— Нет, они ничего, добрые, когда живые. Возят рыбок, как на пароходе, — засмеялся Вова.

— Давайте сделаем так, — предложила Нина Павловна. — Эту рыбку бросим в море и больше не будем трогать медуз.

Так ребята и сделали: рыбёшку-пассажирку бросили в море и больше никогда не побеждали медуз.

Недели три прошло с тех пор, как ребята в первый раз взобрались на палубу своего парохода. За это время они стали куда более ловкими и смелыми. Не только Вова, ещё несколько матросов научились стоять, не держась за трубу.

И вот, как-то раз смелые матросы окружили Таню и закричали, что они тоже могут быть капитанами.

— А если качка, — можете? — спросила Таня и начала прыгать с одной ноги на другую.

Пароход так закачало, что все, кто стоял, хлопнулись на палубу. И Таня тоже упала.

Оказалось, что в качку очень трудно быть капитаном. Ребята даже решили, что не все взрослые могли бы удержаться.

Когда кончилась сильная качка, Таня снова стала на мостик и сказала:

— Матросы, слушайте мою команду.

— Нет, — закричали смелые матросы, — теперь и мы можем! Мы тоже капитаны!

А Вова потянул Таню за руку:

— Уходи с мостика, сейчас я буду давать команду!

— Нет, сперва я! — начал отталкивать Вову Вадик.

Два мальчика начали отталкивать Вадика.

Пароход заболтало. Опять началась качка.

— Ну и ну! — сказала Нина Павловна, подойдя к пароходу. — Когда матросы дерутся, — плохо. А уж когда капитаны, — совсем скверно. Смотрите, пароход то в одну сторону кренится, то в другую. А где ваши матросы? Где пассажиры? Вот они, в кучу сбились и, глядя на капитанов, тоже толкаются. Только один рулевой на своём месте сидит и своё дело делает. Он и заслужил, чтоб его назначили капитаном.

— Не хочу я, — сказал Шурик. Он сидел у рулевого колеса и привязывал к нему какую-то проволоку. — Я хочу, чтоб пароход куда надо поворачивался. А так что: рулевое колесо есть, а пароход не поворачивается.

И Шурик снова занялся своим делом, а капитаны снова стали спорить.

Тогда Нина Павловна сказала, что все, кто умеет стоять не держась, будут капитанами по очереди.

— Пусть по очереди, — согласилась Таня. — Только я сама с мостика сойду. А стаскивать меня я не дам.

И она сама сошла с капитанского мостика. Вид у неё был гордый, и никто не заметил, как горько она вздохнула.

— Ты не во-время ушла. Пожалуйста, стань на своё место и дождись Вову. Он тебя сменит.

Таня опять стала на мостик, и Вова тотчас очутился рядом с нею. Он выпятил грудь и даже отдал честь, приложив руку к панамке.