Евгения Смирнова - Школа в лесу

Изобретатель бросился подбирать, а Тонечка закрыла дверь. Последняя минута истекла. Все было кончено.

У Зои на глаза навернулись слезы.

— Противный изобретатель! Теперь нам «плохо» поставят.

— Отряды, смирно!

Третий отряд, глотая слезы, стал смирно.

У двери выстроились опоздавшие. Среди них стоял растерянный Печенин, в одной калоше, с ящичком подмышкой.

— Сколько опоздавших? — спросила Тонечка.

Опоздавшие переминались с ноги на ногу и сконфуженно смотрели в пол. Особенно был смущен изобретатель.

— У нас только Печенюк опоздал, — с упреком сказал Подколзин.

Печенька затоптался на месте.

— Понимаете, я сидел в пионерской комнате и думал, это просто ребята горном балуются, а потом смотрю — все бегут, ну и я побежал!

Ребята и взрослые дружно захохотали. Такое смешное было лицо у изобретателя, напуганное, виноватое, испачканное углем, и руки тоже в черных пятнах.

— Ты, изобретатель! — сердито крикнул Занька. — Из-за тебя нас не передвинут.

Санитары, сестры и тетя Соня обходили ребят, проверяя одежду, руки и уши.

Печеньку сейчас же послали мыться. Длинного пионера из четвертого класса выставили на середину, и все увидели, что он в тапочках.

— Ай да пионер! — ехидно усмехнулась Тонечка. — Хорош вышел на военную тревогу! Поленился ботинки зашнуровать?

Пионер стал красным, как галстук. Уж очень смеялись над его длинными ногами в тапочках.

Тонечка сказала короткую речь. Ей хлопали так, что треск стоял.

— Отряды, смирно! Шагом марш!

Тревога кончилась.

Где-то в глубине парка запрятано знамя и сверток со взрывчатым веществом. Коммунисты должны отыскать эти вещи и ухитриться пронести сквозь цепь сыщиков в пионерскую комнату.

Сначала, конечно, поспорили, кому быть коммунистом, кому сыщиком, потом с помощью Тонечки кое-как разделились.

Так начал военную игру третий «А».

Начальником сыщиков выбрали Чешуйку, вождем коммунистов — Заньку.

Тонечка позвала его и сказала:

— Ты пойди с девочками, а то они боятся в глубь парка заходить.

— Вот бояки! — сказал Занька, но согласился.

Сыщики тоже разделились на отряды. Часть оцепила школу, а остальные пошли следить за коммунистами.

— Ну, ребята, — сказал Занька, — я поведу первый отряд. Второй отряд пусть ведет Тройка. Согласны?

Все согласились.

— А третий — хоть Лерман.

— Нет, нет! — закричали девочки. — Почему это всё мальчики? Мы хотим Мартышку!

— Ну, ладно, пускай Мартышка. Чур, кого арестуют — выручать! Второй отряд, по-моему, пусть идет к погребу и всё обследует хорошенько. А ты, Мартышка, веди ребят в парк, к голубиной вышке, — может, там спрятано.

— А ты, Занька, куда?

— Мы пойдем в самую глубь парка. Да вот еще что, робюшки: может, по дороге письма найдете. Тройка, погляди, нет ли сыщиков близко.

— Занька! А как перекликаться?

— Условный знак — кукушка, а у сыщиков — свистки; услышите — спасайтесь.

Отряды разбрелись по парку. Шли гуськом: первым Занька, за ним Зоя, Сорока и Эмма.

Крадучись, раздвигали молодые елки и оглядывались, нет ли засады.

Где-то близко послышался свисток. Ребята присели в кустах.

— Сюда! Сюда! — вдруг где-то совсем близко засвистел Чешуйка. — Я видел, они в эту сторону побежали. Обыскивайте елки!

Враги приближались.

— Да тут нет следов, Чешуйка! — откликнулся Миша-санитар. — Видишь, трава не помята.

— Ну и что ж, что нет? Я сам видел — Занька сюда побежал!

— Как только подойдут к сосне, удирайте к воротам, — прошептал возбужденный Занька.

Он сдвинул берет на затылок и ждал.

Слева отчаянно засвистели.

— Чешуйка, Чешуйка! — позвал Миша-санитар. — На след напали, бежим!

Начальник колебался: итти ли на помощь или обыскивать здесь. И вдруг Зоя чихнула. Хорошо, что сыщики были заняты свистом.

«А-ап-чхи!» Еще раз. Занька, Сорока и Эмма, давясь от смеха, напали на Зою и зажали ей рот и нос.

Сыщики убежали.

Ребята вылезли и, крадучись, пригибаясь к елкам, пошли в глубь парка. В старом, трухлявом дупле Занька нашел письмо. В письме всего четыре слова: «Вы на верном пути!» Ребята разгорелись.

— Эх, найти бы знамя и сверток!

Тройка тоже благополучно вел свой отряд. Когда близко послышались свистки сыщиков, коммунисты влезли на молодые пушистые сосенки и спрятались в густых ветках. Озабоченные враги пробежали под ними, а наверх посмотреть не догадались.

Слезли, пошли дальше. Подвешенное на нитке, по ветру трепетало письмо. Тройка с восторгом прочел отряду:

— «Знамя и взрывчатое вещество в лыжной станции, в правом углу под лыжами».

Как обрадовались ребята! Они даже забыли про сыщиков и крикнули «ура», а потом, согнувшись, побежали к лыжной станции.

Какая удача! Около лыжной станции ни души. Отряд ликовал. Перебегая от дерева к дереву, они вбежали в помещение, бросились в правый угол, и вдруг… со всех сторон раздались свистки и крики, дверь снаружи закрыли на засов, и Чешуйка насмешливо прокричал:

— Попались, голубчики! Сидите теперь, пока игра не кончится. Тетери глупые! Не могли подложного письма узнать! Ну, Рябчик, карауль, я тебе скоро смену пришлю.

Коммунисты, ошеломленные, посмотрели друг на друга.

— Все ты, Тройка, виноват! То-о-же, заорал: «Письмо, письмо!» Вот тебе и письмо!

— Как же мы сразу-то не узнали, что это Чешуйка? Разве Тоня так напишет? И в лыжной станции, и в правом углу, и под лыжами.

— Ну ясно, не она.

— Вот что, — сказал Тройка, — надо бежать. Давайте дырку искать!

— Придумал! Придумал! — закричал Игорь Прокопец.

— Тише, тише говори!

— А окошко-то, в которое лыжи раньше выдавали? — зашептал Прокопец.

— Правда! Только оно забито.

— Ничего, отобьем!

Окно выходило к самому забору. Прямо под ним росли молодые елочки.

Прокопец высунулся, повертел головой — никого!

Миша Рябов ходил перед дверью с другой стороны и мурлыкал песенку.

Ребята с трудом пролезали в узкое окошко. Прокопец снаружи тянул за плечи, а изнутри подталкивали. На девочек шикали, чтобы они не пищали.

Рябчику надоело стоять на посту, а смены все не было.

«Все-таки нехорошо, — подумал он: — я вот сторожу коммунистов. Плохо быть сыщиком, лучше бы их выпустить. Ведь сколько раз настоящие сыщики выпускали арестованных и сами делались революционерами. Ведь такого условия не было, чтобы не переходить к коммунистам? Выпущу!»

— Эй, ребята, — весело закричал он, отодвигая засов, — выходите! Выходите, ребята, я вас выпускаю.

Странно, ребята молчали.

Миша вбежал в лыжную станцию и увидел отбитую доску. Густые брови его беспокойно задвигались. Бледное лицо порозовело. Вот тебе и выпустил!