Екатерина Польгуева - За секунду до взрыва

В подъезде было темно, как и все последние месяцы. Даже если есть электричество в Городе, подъезды все равно из экономии не освещают. Это же не портреты разыскиваемых преступников. Ну, ничего, все уже привыкли и по лестницам пешком карабкаться, и шею в темноте не сворачивать. Звонки, конечно, тоже не работали. Я поскрежетала ключом в замке, и мы с Дедом ввалились в еще более темный, чем лестничная клетка, коридор. Мамин голос, точнее ее крик, я услышала сразу. Откуда она кричит, было не видно из-за полного мрака. Но само по себе это не просто странно, а из ряда вон: за всю свою жизнь я не слышала, чтобы мама кричала, тем более – так.

– Ты сам-то хоть понимаешь, что делаешь, безответственный идиот? О себе не думаешь, на меня тебе наплевать, подумал бы хоть о сестре! Ее-то ты, кажется, любишь?

– А при чем тут Марта? – пробубнил Александр, и я поняла, что они в его комнате.

– Если бы ты попался как организатор этого… А ты же организатор, я права? Мало бы всем не показалось! Тебе недостаточно, что они убили отца и Дина? Ну конечно! Что тебе память о них, если и о живых не думаешь!

– Ты же ничего не знаешь! Все не так, как ты думаешь, это не они убили папу и Дина! И не кричи так, соседи услышат, – в голосе Александра прорезались злые и отчаянные нотки. – Подожди, я тебе сейчас докажу!

– Да, соседей ты испугался, а полиции не боишься, – такой уж ты смелый.

Тут я не выдержала и шагнула в комнату. Свет не горел, только от включенного компьютера, экран которого разноцветно светился, падали блики на лица мамы и брата. Растрепанные волосы Александра были темно-голубыми, а мамины глаза на почти невидимом лице казались черными провалами. На мгновение стало жутко, будто это не мама и Александр, а странные существа из другого мира.

– Сейчас я тебе докажу, ты только посмотри! – Александр метнулся к компьютеру, попытался что-то найти в потемках, уронил и рассыпал по полу бумаги и, чертыхнувшись, повернул выключатель.

Пыльный свет неровно расплылся по комнате, в центре которой стояла мама, держа в руках листок. Я сразу поняла, что это за листок. Листовка, одна из тех, что распространили сегодня в школе.

Несколько десятков таких же шевелил на полу сквозняк. Это их только что уронил и рассыпал Александр.

– Да! Я тебе покажу! – теперь кричал брат.

А мама, взглянув на меня, так же металлически и неприступно, но уже гораздо тише, будто убавили громкость, сказала:

– Успокойся, ради всего святого, здесь дети.

Александр наконец нащупал диск, который, видимо, и искал, вставил его в дисковод, взглянул на нас с Дедом (тот, оказывается, тоже был в комнате). Разогнулся и прямо по разбросанным на полу листовкам и другим вещам шагнул к нам.

– Дети, говоришь? Что ж, пусть и они посмотрят, им будет полезно, – брат своими сильными руками толкнул нас к компьютеру, его пальцы впились мне в плечо.

– Очумел, что ли? Больно же! – взвыла я.

В звуковой колонке щелкнуло, а на экране появилось изображение.

Что это за запись и откуда она у Александра, я догадывалась. Говорили по-английски, внизу шли титры на нашем языке. Но они мне были не нужны. Английский я знаю неплохо (может, в этом одна из причин моей удачи на литературном конкурсе: госпожа Анна отправила не только оригинальное стихотворение, но и мой же перевод его на английский). Тем более для большинства из тех, кто оказался в кадре, английский явно не был родным. Ну а значит, и понимать их легче. Трое были наши. Министр внутренних дел, который в октябре, когда русские угодили снарядом прямо в его министерство, погиб. Я даже вспомнила его фамилию: Омелик. Второй – председатель Национального совета безопасности Лажофф. Третьего я не знала, но, судя по акценту, был он тоже из наших.

Может, кто-то удивится, что я знаю в лицо многих наших политиков. Ничего удивительного! Это в нормальных странах двенадцатилетние такой ерундой не интересуются. Знают президента или премьера – и достаточно. Но у нас страна ненормальная. Когда Омелика и еще двадцать работников министерства убило, две недели об этом все кричали. Не каждый ведь день министров убивают. Это же не обычные жители Заречья! Да и Лажофф частенько на экранах появляется, когда телевидение работает. Рассказывает гражданам, как нужно себя вести, чтобы жизнь была безопасная, и как думать, чтобы враг оказался поверженным. А у нас дома новости смотрят! И я в том числе.

Русского я тоже узнала. Какой-то тип, наверное, из МИДа, или как там это у них называется. Он тоже часто дает комментарии: осуждает армию РОСТа за обстрелы, блокаду и жертвы среди гражданского населения. Высказывается и против политики наших властей, ущемляющей права русскоязычных, и депортаций.

Пятой собеседницей была самая, наверно, известная в мире женщина-политик. Американка Анхелина Тод, она у них что-то вроде главной советницы президента. Тощая, морщинистая, с бородавками на лице, похожая на жабу. Это она должна прибыть в Город на рождественские праздники и вручать мне и другим отличившимся призы и подарки, хотя праздник устраивали не американцы, а Евросоюз.

Сидели они на открытой веранде, судя по всему, где-то на взморье. Было лето…

– Я не против вашего предложения, – говорил русский. – Сами понимаете, после того, как вы сбросили детей, русских детей, между прочим, с башни, мы не можем не предпринять что-либо радикальное в ответ. Чтобы с нашей стороны не последовало решительных действий, нужно весьма серьезное… м-м-м… событие.

У русского были длинный унылый нос и красивые карие глаза. Когда он говорил, то кивал в такт головой. Нос его почти утыкался в стол, за которым они сидели. Как у Пиноккио. Смешно! Только вот обсуждали они совсем не смешные проблемы.

– Собственно, и нас это устраивает. Нам нужен карт-бланш. А стало быть, то, что безусловно оправдало бы все дальнейшее. Чтобы не начались крики о нарушениях прав человека и прочая демагогия. После гибели школьников нам уже и так досталось. Пора с этим заканчивать, – Лажофф изогнул темную бровь и театрально развел руками. Он больше походил на знаменитого артиста, чем на главу госбезопасности.

– Надо бы торопиться. Если Россия что-либо предпримет, то придется вводить против нее санкции. Хотя бы в одностороннем порядке, так как через ООН не получится. Евросоюз, очевидно, тоже присоединится. В настоящее время нам это невыгодно. Вам, – мадам Тод повернулась в сторону русского, – я думаю, тоже. А против Республики мы никаких мер, естественно, предпринимать не будем. Ваш народ, полвека находившийся под оккупацией, имеет право защищать свою свободу и независимость. Так что для обоюдной пользы лучше всего перевести стрелки на местных русских. Уверена, что Россия в сложившейся ситуации поведет себя разумно.