Екатерина Польгуева - За секунду до взрыва

– Меркалис, не трудитесь. За работу вам «ноль». Полугодовой бал у вас неудовлетворительный, так что можете отдыхать до следующего полугодия. Впрочем, с мозгами вам не поможет и Санта-Клаус.

– Но господин Золис! Я же ничего не сделал. Посмотрите, сети даже нет, связь опять не работает.

– Что ничего не сделал, это я и так вижу. Потому и «ноль» за работу. А будете пререкаться, мигом окажетесь за дверью.

Для Золиса выставлять в коридор на растерзание Черному Иосифу – дело обычное. Деннис, оттолкнув от себя чистый лист, уныло уставился в окно.

А нас с Дедом Золису ни разу поймать не удалось. Мало того, что у моего друга определенно талант к этой распроклятой алгебре, так что он без особого труда за урок и свой, и мой вариант делает. Он еще и подсказывает классно. И вообще, у нас с ним взаимопонимание не то что с полуслова – с полузвука! Золис, ясное дело, все прекрасно понимает. Но что толку понимать, коли разоблачить не в силах. Он и рассадить нас без причины не может, потому как в гимназии – самоуправление и демократия, хоть и ограниченные чрезвычайными обстоятельствами. Но в данном случае обстоятельства ни при чем. Не пойман – не вор.

Хотя однажды отомстил мне Золис зверски, – тогда-то я его и возненавидела. В начале декабря Дед целую неделю не ходил в школу. Не то простудился, не то проблемы у них с матерью какие-то были. Скорее, проблемы, потому что плел он мне что-то невнятное, я даже обиделась. Лучше бы сказал по-простому, что секрет, разве я не поняла бы? Но обида – полная ерунда по сравнению с тем, что за время его отсутствия случилось. Мало того, что в эти дни была самостоятельная работа по алгебре, и я, естественно, провалилась. Так Золис четыре дня подряд вызывал меня к доске. И все четыре раза ставил, выражаясь маминым языком, «пары». Хотя отвечала я, как мне кажется, не меньше, чем на «пятерку» по десятибальной системе. До этого оценки у меня были вполне приличные (мы уж с Дедом постарались), но чтобы получить удовлетворительный балл в полугодии, за контрольную мне нужна «восьмерка», про «шестерку», конечно, было маме в утешение.

Не надо только думать, что я совсем уж тупица. Формулы сокращенного умножения выучила, скобки раскрывать умею. Так что, когда все по формулам, вполне могу и сама. А когда не совсем по формулам? Или совсем не по формулам? Черт его знает, как быстрее курьеру доставить донесение и вернуться обратно, если всю дорогу он пройдет пешком или если туда поплывет на лодке по течению реки, а обратно – против, а собственная скорость лодки равна скорости пешего хода. В одну сторону течение ему помогает, в другую – мешает. «Одинаково?» – прошептала я одними губами. Дед тихонечко покачал головой: нет, мол.

Конечно нет! Вообще неизвестно, доберется ли он со своим донесением. А если артобстрел? А уж по реке – тем более, если по нашей Синей… По берегам палят, не дай боже. Кстати, а что у него там в донесении? Может, это русский лазутчик с координатами целей? Или наоборот, наш разведчик, работающий за озерами? Собрал необходимую информацию, а связи никакой нет, вот и идет пешком, чтобы потом вернуться обратно.

Тут мне сделалось немного неловко. Честно говоря, я уже далеко не в первый раз размышляю так по поводу задачек, которые не могу решить. Однажды рассказала об этом отцу, он долго смеялся, говорил, что рад за меня: это явно литературные задатки. А потом принес рассказик одного русского писателя, Аверченко. Про мальчишку, который на экзамене по арифметике, вместо того чтобы задачку решать, тоже целую историю сочинил.

По-русски я читать умею. Ведь все свои авантюрные и детективные романы отец писал почему-то на русском. Потом сам переводил на родной, ну а на другие языки переводили уже профессиональные переводчики. Не ждать же мне, когда отец переведет! Вот я и читала в первом, русском варианте. Как-то я сказала отцу, что по-русски писать непатриотично. Он засмеялся: зато, говорит, ты еще один иностранный язык выучишь, а так – разве заставишь? Да и с русского легче переводы делать, на нашем-то языке всего миллиона два на всей планете разговаривает. Наверное, этот, последний довод отец приводил не только мне, и казался он вполне убедительным. По крайней мере, в непатриотичности отца никто не обвинял. Наоборот, гордились, что его имя сделало наш маленький народ всемирно известным. Фильмы по его романам снимали даже в Голливуде. После того, что случилось в июле, когда отца не стало, популярность его только выросла. В общем, мы могли бы очень хорошо жить, если бы уехали из Города. Но мама уезжать не хотела, и я не хотела, и Александр. Потому что это наш Город.

Ну наконец-то! Дед просунул мне под ладонь клочок бумаги, исписанный его бисерным, но абсолютно разборчивым почерком. Я торопливо начала перекатывать нерешенные задания. Золису было не до нас, он пристально наблюдал за Алиной и Ритой. Что они делали, было и так ясно: списывали что-то из конспектов, причем чужих. Свои Алина и Рита не вели сроду. Ровно через тридцать секунд девчонки получили «нули».

– Так, что тут происходит? – это был, конечно же, Золис. И когда только успел подойти. Хотя, если уж быть точным, он не успел, это я успела!

– Пожалуйста, господин Золис, у меня все готово.

– Да ну? За десять минут до конца урока?

– А вы посмотрите.

Золис склонился над нашим столом и уставился в работу своими чересчур большими за стеклами очков, лягушачьими глазами. Чем дальше проверял он работу, тем больше выцветали от злости эти бесцветные глаза, а губы становились тоньше. Ни одной пометки не сделал он своей красной (перьевой!) ручкой и, презрительно хмыкнув, поставил внизу листа тоненькую, кругленькую «восьмерочку». «Десяток» он вообще никому не ставит (даже Деду и Юрке, которые по математике лучше всех), а девятку я (или, точнее, мы с Дедом) вполне заслужили. Но зачем мне «девятка», мне и восьми баллов для итоговой «пятерки», которая уже удовлетворительная оценка, хватит. Никакой пакости Золис мне уже не подложит. До каникул осталась одна математика, и я уж как-нибудь выкручусь. Так что ура мне, артиллерийский салют и тысяча фейерверков.

И тут действительно грохнуло. Никто не испугался, почему-то сразу все поняли, что это не обстрел. А вот удивиться – удивились: как только началась блокада и обстрелы, в школе сразу куда-то пропали весьма популярные (несмотря на неизбежную кару со стороны Черного Иосифа) петарды и другая пиротехника. И вот опять, да еще во время контрольной. Ого! Еще и на столе у Золиса! Конфетти и белые листы бумаги, чуть опаленные по краям, разлетелись по всему классу.

– Ух ты, ни фига себе! Ребята, гляньте, – крикнул проснувшийся от многолетнего сна Томас.

Все забегали, заголосили, начали хватать листы. Как ни странно, Золис даже и не пробовал навести порядок. Он сам схватил листок и вперился в него, как давеча в мои задачки. Я тоже поторопилась, пока не расхватали все.