Людмила Раскина - Былое и думы собаки Диты

Я забыла сказать, что все женщины в нашей семье — ужасные сладкоежки. Ну, я-то больше всего люблю просто сахар, и Ба, и Ма, которые ведают закупками продуктов, всегда заботятся, чтобы в доме был запас сахара, а вот конфеты… Карамель они не любят, а на шоколадные у них «рука не поднимается», потому что дорого.

И каждый раз разыгрывается одна и та же комедия: Ма и Рыжуша начинают бродить по всей квартире, открывать дверцы и тихонько вздыхать, как будто что-то потеряли. Па, не отрываясь от газеты и не вынимая сигареты изо рта, бросает:

— Посмотрите в книжном шкафу за Пушкиным, — или: — В гардеробе наверху, за шапками, — или: — В инструментах, в ящике с молотками.

Ма с Рыжушей устремляются по указанному адресу и обнаруживают два пакета.

— Один — теще, — уточняет Па. — А то вы быстро справляетесь.

Ма тут же берет конфету, кладет ее в рот и, причмокивая от наслаждения, никогда не упускает случая сказать:

— Зачем такие дорогие? А где ты деньги взял?

Ну надо же, какая! Сама без шоколадных конфет жить не может. Она же утром встает и с закрытыми глазами первым делом пробирается к заветному пакету: пока конфету не съест, глаз разлепить не может, ни на один вопрос не отвечает. А сколько раз я видела, как она ночью в пакет залезала. И еще вопросы задает!

Ма прикидывается. Она все прекрасно знает — сама же завела такой порядок, что ее и Па зарплаты и пенсия Ба складываются в шкафу на полке под бельем (чтобы воры не нашли). Оттуда они с Ба берут деньги на хозяйство, а Па она собственными руками дает каждый день рубль (один) «на дорогу и на жизнь».

А на подарки Па тратит другие деньги: он их у себя на заводе за изобретения получает и уж этими деньгами распоряжается сам. Он говорит, что иначе просто не чувствует себя свободным человеком. Ма считает, что это нечестно, что эти деньги тоже надо класть в «общий котел», что она и так «еле сводит концы с концами», «бьется как рыба об лед» и т. д. и т. п.

— Тогда зачем ты рубль так исправно берешь, если у тебя, у свободного человека, свои деньги есть? — ехидно спрашивает Ма.

— Э, нет, — грозит пальцем Па. — Ты, Миншток, что положено, отдай! Да и где они, мои деньги? Вчера были, а сегодня — нет!

И это святая правда. Эти свои — секретные — деньги Па просто физически не может донести до дома, они ему «руки жгут», он должен обязательно сразу их истратить. Как он сам говорит: «бомбардировщик, не отбомбившись, на базу не возвращается». Отсюда и берутся «невденьрождарки», а иногда большие покупки — «покупки века».

А вообще-то они оба правы, и Ма, и Па. Просто Ма покупает то, без чего прожить нельзя, а Па — то, без чего жить скучно. И Ма это отлично понимает: я слышала, как она говорила по телефону, что все, что у нас в доме есть красивого и удобного, все — благодаря Па.

Я же говорю, что Ма прикидывается.

Но Па не только своей семье любит дарить подарки. Ма говорит:

— Он для злейшего врага последнюю рубашку с себя снимет. — И добавляет: — И с меня тоже.

Это она чулки с черной пяткой имеет в виду: когда-то давным-давно, когда меня еще и на свете не было, в Москве были в большой моде такие чулки. Но простому человеку купить их было совершенно невозможно, только «по знакомству». А сотрудницы Па какими-то правдами и неправдами достали и дали Па тоже — для Ма.

Па принес их домой, Ма повосхищалась и положила в шкаф — «подальше». Она всегда новые вещи сначала «убирает подальше» — она говорит, что должна к ним привыкнуть, даже мысленно.

А тут, как нарочно, случился день рождения у жены папиного друга — Таси, и нужно было решать проблему подарка. Проблема тяжелая. И Па пришла в голову мысль:

— Давай отдадим Тасе твои чулки с черной пяткой, ты их все равно не носишь.

— Здрасьте! — вскинулась Ма. — Так я и знала — не судьба мне их носить!

— Да чего в них хорошего? — уговаривает Па. — Я бы ни за что их не надел! Их одни неряхи носят — у кого пятки грязные.

— А у Таси, значит, грязные?

— Ну, как хочешь, — Па делает вид, что сдается.

«В итоге концов», как глубокомысленно выражается Рыжуша, чулки «уплывают» к Тасе, но в памяти Ма застревают навсегда. Дело, конечно, не только в подарках. Просто Па такой человек, он всегда хочет всех обрадовать, всем помочь — и родным, и друзьям, и знакомым, и незнакомым. Да еще вовлекает в свою «благотворительность» родных и знакомых.

Например, он приходит с работы и между делом, между разговорами сообщает Ма:

— У нас на заводе парень в вечернем учится — балбес редкий — ему контрольную по химии надо сделать.

Ма сразу забывает, куда шла, и останавливается посреди комнаты:

— Ну почему я должна делать контрольную за какого-то балбеса?

— Да он хороший парень, но балбес, что поделаешь? А для тебя — кандидата химических наук — это пара пустяков!

— Я прихожу домой без рук, без ног, как загнанная лошадь! — начинает Ма трагический монолог.

Ба из кухни тут же подливает масла в огонь:

— От него его собственные сестры уже не знают, куда деваться! Все время мне жалуются.

Но Ма вовсе не устраивает, что разговор принимает такой серьезный оборот, она-то просто «комедию ломает» и быстренько соглашается:

— Ну ладно, давай твою контрольную.

А Ба, между прочим, говорит чистую правду. Дело в том, что двоюродные сестры Па, себе на беду, все как одна врачи: Соня — глазной врач, Лена — специалист по легким, Клара — терапевт, а Миля — невропатолог, и все, заметьте, очень хорошие специалисты.

Па почти каждый вечер садится к телефону:

— Сонь! (Или — Лен! Или — Клар! Или — Миля!) Как живешь? — И сразу, без перехода: — К тебе придет один человек от меня, надо ему помочь.

Вот и сегодня он звонит Соне и произносит свою коронную фразу.

Дальше в трубке раздается какое-то клокотание, но Па уже заканчивает:

— Что? Я тебя не слышу! Вот Минштейн с тобой поговорить хочет, — и сует трубку Ма.

У Па в ухе поврежден какой-то нерв, и у него еще с детства неважно со слухом, но вообще-то не разберешь, когда он действительно не слышит, а когда притворяется. Сейчас-то — явно притворяется.

Ма берет трубку и первая начинает изо всех сил осуждать Па. На другом конце провода Соня, Клара или Миля сначала активно ее поддерживает, а потом вдруг ополчается на Ма:

— Ну ладно, ты не очень-то! Ты-то просто жена, а мне он брат! Родная кровь!

Ма смеется.

И тут Рыжуша вдруг вскрикивает:

— Ой! Я забыла! Мне нужно подготовить белый фартук и белый бант!

— Что за праздник? — недовольна Ба.

— К нам приедет президент Никсон!

— Кто? Кто? Кто? — это они все в три голоса.

— Ну, американский президент!

Когда Рыжушу основательно потрясли, выяснилось, что все-таки не лично к нам, а в Рыжушину школу, и не сам президент, а его жена — президентша — госпожа Никсон. Ей обещали показать обыкновенную советскую школу.