Яков Тайц - Рассказы

— Таня, скажи ему, что я занят, заболел, уехал умер…

— Поделом тебе! — засмеялась жена, — Вперед не обманывай!

Ах, злодей, злодей! Теперь сижу, изучаю летное дело: а вдруг мы с ним встретимся в тихом переулке!

Про Лешу Беленького написали в стенгазете. Так ему и надо! Он и Лиде Шишмаревой нагрубил ни за что, ни про что!

Она просто пришла в класс с новостью: будто она в учительской слыхала, будто Мария Ивановна говорила Клавдии Сергеевне, будто «немка» передавала Мирону Петровичу, будто директор намекал насчет того, что в школу приедет…

Лида встала на учительский стул:

— Угадайте, кто!

— Ну, кто? — зашумел класс, — Ну, из газеты кто-нибудь!

— Нет!

— Ну, новая по географии!

— Нет!

— Ну…

— Говори, кто? — закричал Леша Беленький и грубо дернул Шишмареву за галстук.

— Иди ты! — отмахнулась от него Лида. — К нам в школу приедет настоящий… живой…

Она соскочила со стула, подошла к доске и застучала мелом.

И все прочитали:

ПИСАТЕЛЬ

— Какой писатель?

— Неизвестно, какой! Настоящий!

— Очень им нужно по школам разъезжать! — сказал Женя Эратов. — Что они, инспектора, что ли?

— Вроде! — сказал Сашка Лебедев. — В двадцать пятую приезжал один… тоже живой… ва-ажный такой!

— Неужели они все равно как мы, такие же? — сказала Кланя Сапожок.

А Леша пристал к Лиде:

— Шишма, признавайся, загнула насчет писателя!

— Нет- да! — звонко ответила Лида. — И пускать будут только отличников. А таких грубиянов, как Лешка, не будут, не будут!

— Врешь! Врешь! — завопил Лешка.

А оказалось — правда. Через день на школьной двери уже висел плакат:

— Ага, все учащиеся! — обрадовался Леша и опять пристал к Лиде:-Что, насочинила насчет отличников?

А другу своему, Женьке Эратову, Леша сказал:

— А вдруг он меня вызовет к доске, что тогда будет?

Лида засмеялась:

— Он с тобой и говорить не станет, с таким…

— А ты не мешайся в чужой разговор! С ним я, небось, по-другому буду говорить.

Он отвел Женьку в сторону:

— Охота была тебе с ней водиться!

— С кем это?

— Ну, с Шишмой! Заступаешься за нее! Все они плаксы. Из них и писатели не выходят, и ничего…

— А из тебя выйдет? — усмехнулся Женя. — Она лучше тебя в тысячу раз!

Леша обиделся и замолчал. На уроках он сидел плохо и все думал о писателе. Потому что писатели, верно, не такие, как все, а особенные.

Он готовился к встрече. И вся школа готовилась. Женя Эратов нарисовал приветственный лозунг. Редколлегия издала экстренный номер школьного журнала «Наш маяк». В зале на полочке выстроились книжки писателя. Искали его портрет — нигде не нашли!

К вечеру в школе стало людно. Пришли и ребята, и родители, и так кое-кто — всем интересно поглядеть на живого писателя.

Тетя Даша в раздевалке едва управлялась принимать пальто. Леша, нарядный, приглаженный, кричал на всех:

— В очередь! В очередь!

А сам норовил без очереди. Его не пускали. Он злился: писатель уже, наверное, там, наверху.

До тети Даши осталось еще человек десять. И вдруг одна из мамаш, неизвестно даже чья, стала пробираться к вешалке. Лешка закричал:

— Куда! Не видите — очередь?!

Женщина оглянулась. Серые внимательные глаза посмотрели на Лешу. Но Леше было не до глаз.

— Можете постоять. Думаете, раз родители…

Поднялся шум:

— Тетя, не слушайте! Проходите! Он известный грубиян!.. Лешка, как тебе не стыдно!

Но женщина ушла из раздевалки. Все накинулись на Лешу. А он под шумок сдал пальто и, расталкивая народ, понесся в 33. л.

Там было полно ребят. Из парт и стульев устроили ряды, как в театре.

Вон и Лидка. Ну, и Женя, конечно, неподалеку. Леша уселся за Женей.

— Интересно, Женя, — сказал он нарочно, чтобы Лида слышала, — будет писатель вызывать девчонок?

Но Женя не успел ответить. Все вдруг поднялись и захлопали. Пробежал шепот: «Писатель, писатель…» Спины и головы мешали Леше. Он толкнул Женьку, Женька отодвинулся, и Леша увидел писателя.

У писателя были светлые волосы, собранные золотистым узлом на затылке, гладкое темное платье, нитка бус вокруг шеи и серые внимательные глаза.

Лешка покраснел и низко-низко пригнулся к парте. Он боялся взглянуть на писательницу. Притаившись, как мышь, за Жениной спиной, он прислушивался к звучному женскому голосу:

Все сидели тихонечко и слушали. Леша все крепче прижимал горячие щеки и лоб к холодной парте.

Потом он приподнялся, вздохнул, опять сел, нашарил в кармане карандаш, нашел в парте клочок бумаги и стал быстро-быстро писать, прячась от соседей. Потом он тщательно сложил записку, написал сверху: «Секрет», и толкнул Женю:

— Передай туда! Сзади… послали…

Письмо отправилось к писательнице. Лешка стал смотреть в щелочку между Жениным ухом и Лидиными волосами.

Писательница отпила воды из стакана, развернула «секрет» и прочитала:

«Я не знал, что вы писательша, я думал, чья мамаша. Я очень извиняюсь за раздевалку. А только я не знал, а не нарочно. И еще вам скажу стихом:

Писательница сложила записку и стала, улыбаясь, оглядывать зал:

— Кто писал «секрет», покажись!

Лешка съежился. Писательница помолчала.

— Значит, не хочешь показаться? Ладно. Я на тебя не обижаюсь. А вот мамы могут обидеться: разве их можно толкать? И солнце может обидеться — разве так говорят: будто солнце взошла?

Все засмеялись. А Леша вдруг вскочил и глухо сказал:

— Это я хотел, чтобы складней было!

Все снова засмеялись.

— Вот и открылся «секрет», — сказала писательница улыбаясь.

Леша быстро опустился на парту и взмолился:

— Женька, закрой меня! Лидка! Женька же!

Все оглядывались на Лешу, все хлопали и смеялись, а писательница сказала:

— Не прячься — все равно я тебя запомнила. А ты лучше запишись в наш литературный кружок, при школе будет.

Когда она через месяц приехала на занятия литературного кружка и увидела Лешу среди литкружковцев рядом с Лидой Шишмаревой, она его сразу узнала и протянула ему руку:

— Здравствуй, поэт — имени нет!

Леша покраснел. После занятий, когда писательница ушла, он подошел к Лиде и сказал: