Жан-Филипп Арру-Виньо - Вишенка на торте

Моя роль состояла лишь в том, чтобы вместе с остальными перемещаться с одного края борта на другой, когда парусник кренило слишком сильно. И все же, когда мы вернулись в порт, у меня было такое чувство, будто бы это мы с ней вдвоем только что вывели из шторма терпящее крушение судно.

Когда все сошли на берег, старший скаут крикнул:

— Нашей жанет — гип-гип…

— Ура! — закричали все скауты хором.

Домой мы часть пути шли вместе.

— И ты туда же! — сердито проговорила она.

— Что значит, я туда же? — не понял я.

— Эти их дурацкие аплодисменты… Они будут мне аплодировать каждый раз, когда я что-нибудь сделаю, просто потому, что я девочка?

— У меня нет сестры, — сказал я в свое оправдание. — Я не знаю, что принято делать в таких случаях.

— Ни сестры ни брата? — спросила она.

— Пять братьев.

Она присвистнула.

— Вот это тебя угораздило…

— Не говори.

Некоторое время мы шли молча. Я вел велосипед рядом и не спешил запрыгнуть в седло.

— Что ты читаешь? — спросила она, кивая на потрепанную книжку, торчащую у меня из кармана.

— Это? А! — я непринужденно рассмеялся и поскорее ответил: — Так, старье, — наверное, братья подсунули: «Великолепная пятерка».

Мне совсем не хотелось, чтобы она приняла меня за чурбана.

— Я обожаю эту серию! — вдруг сказала она. — Это какая часть?

Я показал ей обложку. «Великолепная пятерка на острове сокровищ».

— Я прочитал ее уже раз двенадцать, если не больше.

— Я тоже! — обрадовалась она. — Кто тебе больше всех нравится?

— Дик, — ответил я. — Ну, конечно, после Тимми.

— Я так и знала! А мне больше всех нравится Джордж. Я бы так хотела тоже иметь необитаемый остров, как у нее перед домом.

— А как тебе Энн? — спросил я как бы невзначай.

Она скорчила недовольную гримасу.

— Дурища, — сказала она. — Терпеть не могу девчонок, которые без конца ревут и ноют.

— Я тоже, — соврал я и тут же добавил, чтобы сменить тему: — Кстати, как тебя зовут?

— Элен. А тебя?

— Жан Б.

— Ну, это получше, чем Кальмар, — заметила она, смеясь.

— Уж это точно.

Мы дошли до вокзала. Здесь наши пути расходились, и мы не оглядываясь двинулись каждый своей дорогой.

— Кто такая Элен? — спросил у меня Жан А. как-то утром.

— Какая еще Элен? — проскрипел я, с трудом приоткрывая веки.

Жан А. наверху расхохотался и солдатиком спрыгнул со своего яруса.

— Не прикидывайся веником! — весело выкрикнул он. — Ты всю ночь только и делал, что говорил во сне: «Элен, Элен, Элен!»

Я нырнул под одеяло, чтобы увернуться от грязного носка, который он в меня швырнул.

— Эле-е-е-е-н! Эле-е-е-ен! — продолжал блеять Жан А., вихляясь на прикроватном коврике. — Ну, давай, рассказывай, кто это такая?

— Никто, — пробормотал я и зашвырнул ему в лицо подушку.

— А это что? — спросил он, пихая мне в нос мой школьный дневник. — «Л. Н.»… «Л. Н.». — это что, зашифрованное послание?

— Положи на место, или ты труп! — крикнул я.

— Ой, напугал! — засмеялся он в ответ.

Он швырнул мой дневник в разрисованной обложке на стол и спросил:

— Может, у тебя тоже скачок роста, а?

— Я просто расту, это совсем другое дело! — проворчал я. — А ты вообще помалкивал бы со своим переходным возрастом!

— Вот чурбан! — ухмыльнулся Жан А. — Я-то хотя бы по ночам ничего не говорю вслух про девчонок, которые мне снятся!

Настали странные времена. С тех пор как закончились рождественские каникулы, я вырос на десять сантиметров. Я перерос почти весь класс — это отметили даже учителя. Теперь, когда посреди урока хотелось помечтать или порисовать в тетради для черновиков, остаться незамеченным было невозможно. Каждый раз это кончалось одинаково: я попадался.

— Молодой человек, вас не затруднит объяснить мне, что ЭТО такое? — спросил меня учитель французского посреди урока, когда все усиленно готовились к контрольной по грамматике.

Я так увлекся своим делом, что даже не услышал, как он ко мне подошел. Он схватил мой листок и показал его всему классу.

— Э-э… Это… Чертеж подводной лодки, месье, — пробормотал я.

— Надо же. А что это вот тут — на кушетке?

— Это Пушк… Э-э… То есть, я хотел сказать, это просто кот, месье.

— Кот, на подводной лодке, — задумчиво повторил учитель. — Вы готовите себя к карьере художника-абстракциониста?

— Нет, месье…

— Ну что ж, в таком случае, в награду за труды к завтрашнему дню вы напишете пятьсот раз фразу: «Было бы куда лучше, если бы я повторял грамматику и спряжение глаголов». С подписью родителей, конечно…

Вечером мне, ясное дело, досталось на орехи.

— Да что же это у меня за старшие сыновья! — воскликнул папа. — Не может же быть, чтобы одновременно два ребенка в семье стали подростками!

— Боюсь, именно это и произошло, дорогой, — вздохнула мама.

— Я тебя предупреждаю, Жан Б., — пригрозил мне папа. — Если ты не способен повторять грамматику и спряжение глаголов, тогда я… Тогда я немедленно забираю тебя из отряда морских скаутов!

От этой угрозы я весь похолодел — и тут же принялся работать над собой. Мои оценки резко улучшились, но мыслями я все равно оставался где-то далеко.

На переменках одноклассники продолжали хвастаться коллекциями брелоков, предсказывать результаты чемпионата и поколачивать друг друга по поводу и без.

— Ты идешь? — спрашивали они меня. — Что ты тут делаешь один?

— Отстаньте! — отвечал я.

Даже ходить на холм с Дылдой, чтобы до полуобморока отрабатывать удары пенальти, мне было теперь не интересно.

— Может, сыграем в «Риск»? — предлагал мне Жан В., слоняясь по дому и выискивая, кому бы понадоедать.

— …

— А давай твой прикроватный коврик будет татами, и я покажу тебе свои новые приемы дзюдо, от которых невозможно увернуться?

— …

— Ну а что тогда будем делать?

— Отстань!

Жан В. уходил и по дороге ворчал себе под нос:

— Какой смысл иметь старших братьев, если с ними нельзя ничего делать вместе?

— Переходный возраст, — вздыхала мама.

Переходный возраст? У меня? Ну вот еще! В этом доме меня никто не понимал! А мне просто ничегошеньки не хотелось — вот и все.

У Жана А. была, по крайней мере, его тупая гитара. А еще один приятель достал ему штаны, отделанные бахромой. Папа и мама, конечно, устроили бы ему головомойку за такую обновку, но они его в этих штанах никогда не видели: Жан А. надевал их тайком у нас в комнате, вставал перед зеркалом с гитарой наперевес и делал вид, что поет под фонограмму.