Макар Последович - Магистральный канал

— А где я могу повидать того хлопца, что потушил пожар?

— Мечика? Да он там — кусты вырубает со своей бригадой.

И следователь, распрощавшись с Павликом Дерашем, направился вдоль магистрального к пионерам.

Мечик тоже не видел Чижика, о котором его расспрашивал уже второй раз следователь. Он бойко и смело отвечал следователю, с завистью поглядывая на кобуру с револьвером. Но, как только следователь ушел, мгновенно исчезла и вся храбрость Мечика.

Демка Чижик все еще был на воле и мог отомстить Мечику.

Услышав такую неприятную новость, Мечик вспомнил слова Захара Петровича, сказанные им во время расследования дела о пожаре: «Если ты будешь держаться коллектива, тогда тебе никто не будет страшен. Чижик может выполнить свою угрозу только в том случае, если ты останешься один, если не будет рядом с тобой друзей. Покуда его не поймали, — нигде не броди один, Мечик».

По-видимому, Демка Чижик, написав Мечику грозное предупреждение, впоследствии сообразил, что за такое дело, если оно получит огласку, придется расплачиваться ему самому. И Демка Чижик исчез из колхоза. Быть может, он уехал куда-нибудь. Где-то милиция разыскивала его, и вот теперь напала на след, как видно, после кражи у Дерашей…

Занятый этими мыслями, Мечик безучастно ковырял палкой в костре. Медленно, словно в каком-то тревожном раздумье, потрескивал и шипел сыроватый березняк. Сперва на его красноватой, как у вишенника, коре появлялась мелкая, будто капельки пота, роса. Узенькими лентами пробивался через густые ветви дым, чтоб там, на верху кучи хвороста, соединиться с тысячами таких же лент и заколыхаться на ясном фоне неба тяжелыми серыми клубами. Куча хвороста оседала все ниже и ниже, неуклонно стремясь, казалось, в бесконечную глубину. Вместе с огнем стремительно опускался Мечик, опускалась вся земля, и только один дым попыхивал и кувыркался на одном месте.

Так тянулось вплоть до того времени, покуда от костра не осталась лишь груда жарких золотых углей. Мечик опомнился и огляделся. Но нигде он не заметил ребят, которые, обычно возбужденные важностью порученной им работы, тащили в огонь охапки хвороста. Не было на делянке даже Леньки, самого верного и надежного друга.

Мечик подумал, что он, наверно, не услышал сигнала на обед и теперь остался на болоте один. Он взглянул на магистральный. Перерыва еще не было. Везде, насколько мог видеть глаз, двигались под жарким солнцем люди. Тысячи черных комьев торфа вылетали ежеминутно из котлована на поверхность.

Где же в таком случае могли быть ребята?.. Может, они нашли в кустах что-нибудь интересное? И теперь, собравшись в крут, ведут между собой оживленную беседу?..

Мечик во всю силу крикнул Леньку.

Ленька не отозвался.

Мечик послушал и крикнул еще раз.

И снова ему никто не отозвался. Может, Ленька не услышал: в жару обычно не так хорошо слышно, как утром или вечером. Озадаченный таинственным исчезновением своих друзей, Мечик направился к трассе магистрального, которая поначалу шла вблизи кустов. Шел и остерегался: а вдруг выскочит откуда-нибудь мстительный Чижик и потребует, чтобы он отказался от своих разоблачений.

Ленька и в самом деле не слышал криков Мечика. Не слышал потому, что был занят чрезвычайно важным делом: он ждал своей очереди на лопату, пристально следил, чтобы ее не перехватили другие ребята. Напротив Леньки, на кочке, попыхивая папироской, сидел Максим Резак в подвернутых до колен штанах. Поглядывая время от времени то в яму, откуда вылетали комья торфа, то на ребят, Максим Резак говорил:

— Ах… какие хитрые эти собаки-щейки. Я уже рассказывал, как они украденный сыр нашли. Целых шесть пудов выкатила тогда щейка из подпечья. Так то была простая кража. А вот раз — этого вы, конечно, не помните: ведь коллективизацию только начинали — тогда на весь район один только трактор был. Так вот один кулак вывел из колхозной конюшни выездного рысака…

— Генька, хватит! — взобравшись на гребень торфяного вала, крикнул Ленька в яму. — Давай лопату.

— Ого, — отозвался снизу Генька. — Еще и десяти минут не прошло.

— Как — не прошло?! Ты, может, целый кубометр выкопал.

Резак прервал свой рассказ про собаку-«щейку» и крикнул Леньке:

— Не мешай ему. Пусть копает. Он же сильнее тебя, ему по закону и двойное время дается. Я, когда надо, сам скажу, чтобы он уступил лопату… Так вот взяли этого кулака, а он не признается, чтоб ему пусто было… Не он-де крал, да и все тут. «Знать не знаю, ведать не ведаю…». Упирается, и хоть ты ему что. А коли так, надо щейку вызывать. Потому как щейка — самое чистое дело…

Ромка Сорока выглянул из котлована. Потом показались еще две головы. Максим Резак заметил их и прервал рассказ:

— Что? Передаете лопаты другим? Притомились, может?

— Не-ет! — бодро ответил Ромка и снова исчез в котловане.

— Не-ет! — крикнули двое других мальчишек и стали быстро выбрасывать торф.

Максим Резак встал.

— Отойду я от вас, хлопцы, на минутку. Конец про щейку доскажу потом… Интереснее, чем ваш дед Брыль рассказывает… Корзины он вам старые, вместо правды, плетет… Сами тут следите за очередью и галдеж не поднимайте… Я очень не люблю шума…

Сказал и неторопливо побрел в кусты.

Ленька и остальные ребята уселись на гребень вала и стали завистливо поглядывать вниз на самую интереснейшую на свете работу своих приятелей, которые, как заправские землекопы, выбрасывали легкий торф. Генька даже стал поплевывать на ладонь, как это делал, чтобы удобнее было держать черенок лопаты, бывалый землекоп Иван Сорока.

Надо сказать, что ребята сегодня не впервые оказались возле Максима Резака, на его обособленном участке. Они приходили сюда тайком от Мечика, и вчера и много дней подряд. Максим Резак понимал желание ребят, видел, как они рвутся к работе, и, не в пример другим колхозникам, не отгонял их от себя, а, наоборот, милостиво позволял ребятам «испробовать свою силу». На лопату Максима Резака ребята установили самую строгую очередь, и настоящий хозяин почти целый день не держал свою лопату в руках.

На другой день Максим Резак принес уже две лопаты, еще через два дня — четыре. Потом притащил пятую. Все это запасное оружие пряталось в кустах и вытаскивалось на свет, когда никого из колхозного руководства поблизости не было. Вечером прибегал бригадир, записывал Резаку трудодни, с каждым днем все больше удивляясь, как быстро перевоспитывается этот ленивый человек.

— Не отстают, Максим, у тебя руки от языка. Эдак ты скоро догонишь Павлика Дераша!

— А кому это не интересно получить лишних десять пудов пшеницы на пироги? — удивлялся в свою очередь Резак. — Каждому, брат, интересно.