Николай Васильев - Кладоискатели (Повести)

Вася с родителями живет в деревне, а бабушка с дедушкой — в городе.

На Первое мая дедушка пригласил внука в гости.

— Возьму тебя с собой на демонстрацию, — пообещал он.

Вася ни разу в жизни не был на демонстрации. Он с нетерпением ждал праздника, и вот, наконец, наступил день Первого мая.

Утром проснулся Вася — и к окну. Везде флаги висят, музыка играет, люди идут по улице с цветами, с яркими воздушными шарами.

Бабушка приготовила Васе белую рубашку, и брюки его отутюжены, и красный галстук будто новенький.

— Одевайся скорее, внучек, — говорит бабушка. — Дед уже собрался.

Заглянул Вася в соседнюю комнату. Дедушка в праздничном своем костюме стоит перед зеркалом, а на груди у него сверкают награды: орден Славы и медали — «За отвагу», «За боевые заслуги» и «За взятие Кенигсберга».

Дедушка в зеркало увидел Васю, подмигнул ему:

— Ну что, внук, похож твой дед на генерала?

Бабушка вошла к нему в комнату, стала торопить:

— Хватит тебе, генерал, перед зеркалом охорашиваться. Вон люди уж на демонстрацию идут.

— Сейчас, мать, сейчас. А где моя кепка?

— Где ж ей быть? В сундуке прибрана, — отозвалась бабушка. Она полезла в сундук и достала кепку. — Надел бы фуражку или хоть вон шляпу.

Дедушка взял кепку, подержал ее в руках и положил на комод перед зеркалом.

— Ее, мать, ее и надену. Ты же знаешь, я всегда в ней на демонстрацию хожу.

Вася поглядел на дедушкину кепку. Кепка была старая, потертая, со сломанным козырьком.

— Дедушка, теперь таких не носят, — сказал он.

— Многое у меня в жизни с этой кепкой связано, — ответил дедушка. — Оттого она мне и дорога.

— Что связано, дедушка? Расскажи, — попросил Вася.

— Вот вернемся с демонстрации, тогда и расскажу, — пообещал дедушка.

Вечером дед с внуком вышли на балкон. Под ними переливалась праздничными огнями прямая широкая улица. Неподалеку от дома, на площади, шло народное гулянье, оттуда слышалась веселая музыка.

— Дедушка, ты обещал про кепку рассказать, — напомнил Вася.

И дедушка начал свой рассказ.

— Случилось это незадолго до революции. Было мне тогда лет десять, вот как тебе сейчас.

Жили мы в деревне, но от нас до города недалеко, и рабочие из Ижевска частенько наведывались к нам в деревню, приносили какие-то книги, листовки, говорили о том, что скоро будет революция. Мой отец сдружился с рабочими и вступил в партию большевиков. Об этом я уж после узнал.

Однажды отец разбудил меня чуть свет:

— Вставай, Макар. Хочешь со мной пойти?

Я вскочил.

— Хочу! А куда?

Отец говорит:

— Сегодня — Первое мая, праздник всех трудящихся. Полиция запрещает нам отмечать наш праздник. Мы соберемся тайно на лесной поляне. Придут ижевские рабочие, мужики из окрестных деревень. Привыкай и ты, сынок, уже не маленький.

Между нашей деревней и городом в те поры рос густой лес, а посреди леса была большая поляна. Вот на эту поляну и привел меня отец.

Народу поначалу было не так много, но люди всё подходили и подходили — и поодиночке и небольшими группами. У всех было праздничное настроение: слышался говор, смех, шутки. Городской парень играл на гармошке, молодежь плясала.

Потом люди стали сходиться на середину поляны, встали в тесный круг.

Смотрю, посредине круга — мой отец с красным флагом в руке. Рядом с ним — немолодой черноусый рабочий в синей косоворотке. Рабочий поднял руку и, когда все стихло, начал говорить.

Я тогда многого не понимал. Из того, что говорил черноусый, запомнилось: надо отобрать землю у помещиков и отдать ее крестьянам, надо отобрать у капиталистов заводы, фабрики и отдать их рабочим.

Вдруг над толпой раздался крик:

— Полиция! Разбегайтесь, братцы!

В кустах, окружавших поляну, замелькали полицейские шинели.

Люди бросились врассыпную.

Смотрю, отец свернул красный флаг в комок, запихал его в свою кепку и надел ее на меня.

— Беги домой, сынок.

— А ты?

— Я останусь с товарищами. Видишь, бежать-то нам поздно, окружили нас. Ты — мальчишка, авось тебя не тронут. Беги.

Побежал я к лесу.

Вдруг из-за кустов выходит мне навстречу здоровенный полицейский.

Я испугался, а он как рявкнет:

— И ты, щенок, на маевку пришел? Вот я тебя!

Он расставил свои огромные ручищи и шагнул ко мне.

Тогда я ринулся прямо на него, а потом пригнулся и проскочил у него чуть не под мышкой.

Слышу, топот позади. То ли он взаправду погнался за мной, то ли просто, чтобы напугать, ногами затопал. Но скоро все стихло.

Я отдышался, и тут мне пришло на ум:

«А как же отец? Ведь если его с товарищами схватят, им несдобровать».

Мне было боязно, но я все-таки побежал обратно, хотел посмотреть, что будет дальше.

На поляне рабочие, и среди них мой отец, отбивались от наседавших на них полицейских.

Полицейские ругаются, револьверами над головой размахивают. Ну как начнут стрелять?

Я сорвал с головы кепку, выхватил из нее красный флаг.

— Эй! Эй! — что было силы заорал я и стал размахивать флагом над головой.

Полицейские, как по команде, повернули головы и уставились на меня. После короткого замешательства двое из них кинулись в мою сторону.

— Беги, Макар, беги! — услышал я голос отца.

Я и сам понимал, что дожидаться полицейских не надо, и бросился наутек.

Перевел дух только в своей избе.

Вскоре прибежал отец.

— Молодец, сынок! — он притиснул меня к себе. — Помог ты нам, выручил. Пока полицейские на флаг таращились, мы успели до ближних кустов добежать. Ни один человек не попал к ним в руки. Давай флаг, я его покуда хорошенько спрячу. — Он потрепал меня по волосам. — А кепка теперь твоя!

Новенькая отцовская кепка была мне велика, сползала на глаза, и мне то и дело приходилось ее поправлять. Но я очень ею дорожил и никогда с ней не расставался.

Второй раз она сослужила нам добрую службу уже после революции.

В восемнадцатом году мой отец стал председателем комбеда — комитета бедноты.

Однажды разнесся по деревне слух, что в волость прибыл продотряд — будут отбирать у кулаков излишки хлеба и отправлять его в город голодающим рабочим.

Самым богатым кулаком в нашей деревне считался Гергей Миквор.

Дом он себе выстроил просторный, в два этажа. Нижний этаж был кирпичный, в нем помещалась лавка. В лавке торговал сын Гергея Миквора Тэмрекей.

Амбары, каменные кладовые, конюшни, сараи — все постройки во дворе кулака были крепкими, прочными. Много было у него скота, птицы, много зерна и всяких других припасов. Ни у кого в деревне не было столько земли, как у него, никто не внушал односельчанам такого страха. Не только бедняки, которые вечно были у него в долгу, но и зажиточные крестьяне побаивались богатея, при встрече загодя снимали шапки и низко кланялись.