Умар Гайсултанов - Арби

— Купаться вздумал, — сказал Бексолта.

— Бессовестный, ни капли другим не оставил, — засмеялся Арби.

Махмуд, покачивая головой, взял кувшин и отправился к роднику. Родник протекал шагах в ста от дома. Вода, как по жёлобу, сбегала по крутому горному склону. Пересекая дорогу, она с шумом устремлялась вниз, в ущелье, и там вливалась в бурную горную реку.

Время от времени Махмуд поднимался вверх по горному склону к истоку родника и обкладывал его камнями, чтобы сор не попадал в воду. А там, где вода сбегала на тропу, он подложил под струю плоский камень, и получился маленький водопад. Подставишь кувшин — сразу наполнится.

Махмуд набрал воды. Не успел он сделать несколько шагов, как его окликнули. Оглянувшись, он увидел Санет, мать Бексолты. Махмуд осторожно опустил кувшин на землю. Женщина подошла, взялась за ручки кувшина.

— Оставь, Санет, я сам.

— Нет, нет, ничуть не тяжело. — И Санет ловко подняла кувшин на левое плечо. — Носить кувшины — не мужское дело. Как Яха?

— Вроде полегчало.

— Тяжело вам приходится…

— Что поделаешь, болезнь не спрашивает.

Бексолта ещё издали заметил мать и побежал ей навстречу. Собака, дремавшая на солнцепёке, сорвалась было с места, зарычала, но узнала Санет и снова блаженно растянулась на земле.

— Козы там, в хлеву, хочешь посмотреть? Купишь мне козлёнка? — суетился Бексолта, заглядывая в глаза матери.

— Куплю, куплю, — ответила Санет и с улыбкой обратилась к Махмуду: — Теперь Бексолту от вас кнутом не выгонишь.

Яхе стало немного лучше, и она поднялась с постели. До чего ж всё запущено во дворе и в доме, точно хозяйка надолго уезжала! Она прибрала единственную комнату, вышла во двор и начала подметать дорожку.

Услышав быстрый топот лёгких ног, Яха обернулась к воротам. Бексолта верхом на палочке вбежал во двор. Мальчик натянул воображаемую уздечку, резко откинул голову назад и громко крикнул:

— Тпр-р-ру!

— Да будет к добру твой приезд, всадник! — приветствовала его Яха.

Бексолта смутился, притворно закашлялся и наконец осведомился:

— А где Арби?

Скрипнула дверь. В тёмном квадрате появился заспанный Арби. При виде друга он ничуть не удивился. Арби привык видеть Бексолту у себя в такую рань. И немедля начинались никогда не надоедавшие игры. Мальчики становились то всадниками на быстрых конях, то вооружёнными с ног до головы охотниками. Им не требовались игрушки — палки заменяли и коней, и ружья, и сабли.

Козы, а особенно козлята, тоже стали участниками ребячьих игр. Они уже привыкли, никуда не уходили и свободно паслись во дворе на сочной травке. А мальчики «охотились» на них, устраивая засаду за большим камнем или за хлевом. Поминутно слышалось:

— Тр-рах! Бум-м!

Собака, привязанная у плетня, обиженно повизгивала — поиграть бы с друзьями. Но кому, как не ей, полагается быть сторожем, охраняющим покой и добро этого дома?

Теперь Яха разжигала очаг.

— Потерпи немного, сейчас испеку лепёшку, — сказала она, перехватив голодный взгляд Арби.

Яха раскатала и побросала на горящие угли несколько лепёшек. Через минуту лепёшки покрылись такой аппетитной розовато-коричневой корочкой, что у ребят потекли слюнки. Яха дала им по лепёшке с солёным творогом.

— А где отец? — спросил Арби, внезапно вспомнив, что отца не было дома, когда он проснулся.

Точно в ответ на его слова, в чистом горном воздухе прогремел далёкий выстрел. Но после выстрела, казалось, стало ещё тише, будто природа замерла. Лес и горы хранили насторожённое молчание.

— Слышали? — с гордостью спросила Яха. — Это твой отец, малыш.

— Он на охоте?

— Да.

Арби обернулся к другу:

— Скоро я тоже пойду с отцом на охоту.

— И я, — похвастался Бексолта.

В это время к ребятам сзади подбирался козлёнок, точно обиженный, что прервалась игра в охоту. Он всё вокруг обнюхивал и оглядывал озорными глазами — искал, как бы набедокурить.

Вот козлёнок отпрыгнул в сторону, пригляделся к мальчикам и, нагнув голову, помчался на них. Маленькие рожки с размаху так ткнули Бексолту в спину, что он от неожиданности не усидел на камне и свалился прямо на Арби. Мальчики покатились по траве. Козлёнок отступил с победным видом и приготовился к новой атаке. Но мальчики сами бросились на своего противника, поймали его, повалили. С перепугу козлёнок заблеял, будто его режут.

— Не мучайте его! — прикрикнула Яха с напускной строгостью, но чёрные глаза её сияли и смеялись — всё радовало её в это солнечное утро.

Мальчики отпустили козлёнка. Он со всех ног помчался к мамаше-козе, которая замерла у хлева, тревожно вытянув шею.

Яха расстелила на террасе под дверью домотканый коврик и села, прикрыв широким платьем ноги. Мальчики подошли к ней.

— Нана, расскажи сказку, — потребовал Арби.

— Сказки только на ночь рассказывают.

— Можно и днём.

— Расскажи, тётя Яха, — попросил и Бексолта.

— Какую же вам сказку?

— Какую хочешь.

— Ну, слушайте. Жила-была девочка по имени Жовх а р. Красивая, как картинка, нарядная, точно кукла. Мать для любимой дочки ничего не жалела. Но вот однажды мать ушла в лес за хворостом, а брат девочки — на охоту. Жовхар осталась дома одна-одинёшенька. Вышла она во двор, стала бросать зёрнышки птичкам. Вдруг всё потемнело вокруг. Это, откуда ни возьмись, налетел Чёрный Х о жа…

Тут мальчики и Яха услышали из-за ограды крик:

— Эй, Махмуд!

Яха прервала сказку, встала, направилась к воротам, поправляя платок на голове. Взгляд её стал тоскливым и тревожным.

За оградой, опираясь на посох, стоял рыжеволосый человек лет пятидесяти. Свободной рукой он поглаживал коротко остриженную бородку. Узкие быстрые глаза его оглядывали двор, цеплялись то за один предмет, то за другой. Неспроста пришёл сюда этот человек, и не зря приход его вызвал тревогу. Не было в ауле горца, который не задолжал бы ему. Он никому не отказывал, если у него просили денег, но зато вернуть ему полагалось больше, чем брали. Пусть даже появились у должника свои деньги — долг со временем всё рос и рос, и человек не мог выпутаться из него. Махмуд тоже год назад взял взаймы у него пятнадцать рублей.

— Да будет к миру твой приход, Суп а ни, — приветствовала гостя Яха.

— Мир и вашему дому. А где хозяин?

— С рассветом ушёл на охоту, скоро вернётся. Заходи.

— Некогда мне рассиживаться. Передай, что я за долгом приходил. Время подошло, да и деньги позарез нужны.

— Супани, может, обождёшь немного? Нету у нас пока денег.

Супани посмотрел в глубь двора и вздохнул:

— Откуда ж быть деньгам, когда и скотину покупать приходится, и поесть охота пожирнее да послаще.