Алексей Логунов - Колосок с Куликова поля

Из дома бабки Луши вышел Костюха, ее внук. В этом году он закончил училище механизаторов и теперь работал трактористом в колхозе. Костюха помахал руками, как мельница, потом присел на цыпочки и пошел вперевалку, словно гусь, — делал зарядку. Затем принес из колодца ведро воды и долго плескался под ветлой. Был он загорелый, светловолосый, а в голубых глазах его всегда прятались смешинки.

— Вы что там потеряли? — весело крикнул Костюха ребятам, растираясь белым вафельным полотенцем.

— Не потеряли, а нашли. Опенки!

— И много?

— Во, уже целую кепку набрали.

— На поджарку маловато… — определил Костюха, когда подошел к ним. — Ну ладно, я вам покажу одно местечко, где землянушки растут.

— Какие землянушки? — удивилась Маша.

— Это я так шампиньоны зову.

Костюха привел ребят на соседний пустырь, где лишь квадраты чуть торчавших из земли каменных фундаментов напоминали, что когда-то здесь стояли две избы. Раздвигая руками мокрые заросли чернобыла, цветущего купыря и лопухов, распугивая удиравших во все стороны зеленых кузнечиков, он внимательно приглядывался к земле.

— Смотрите лучше, я тут, бывало, по целому ведру землянушек набирал.

Но Татьянка с Машей, как ни старались, ничего, кроме небольших вздутий на земле, не видали. И только когда Костюха начал осторожно разгребать эти земляные бугорки и на свет стали выглядывать твердые белые шляпки шампиньонов величиной с куриное яйцо и больше, девочки восхищенно заахали.

— Ой, Костя, ты колдун, что ли?

— Сквозь землю видишь!

А Костюха, хоть и был старше своих спутниц лет на пять-шесть, но относился к ним как равный, без взрослой снисходительности, и сейчас даже порозовел от удовольствия, слушая их. Ловко орудуя перочинным ножичком, он извлекал из земли один шампиньон за другим, оставляя лишь корешки и самые маленькие грибки.

— Пусть растут. Завтра опять урожай соберем.

Когда выбрались из зарослей на лужок, грибов вместе с опенками оказалось с добрых полведра. Стали думать, куда их деть. Если разделить на всех — что там достанется… Лучше отдать кому-нибудь одному.

— Давайте-ка мы их зажарим, — предложил Костюха. — Вместе собирали, вместе и съедим.

— А где?

— Да здесь, на лужке. Я сейчас сковородку принесу.

Мальчишки тут же кинулись собирать возле ветел сухие ветки и гнилушки для костра, а девочки пошли к колодцу мыть и перебирать грибы. Через полчаса в самом конце Зеленого лужка весело горел костерок и на широкой сковородке жарились в сметане шампиньоны и опенки. Костюха (он был выходной в этот день) принес гитару, и Маша с Татьянкой, обнявшись, как это делают взрослые девушки, пели песни — про глобус, который крутится-вертится, про тропку тайную во ржи, про девчонку Наташку и ее ждущие чуда глаза…

А вокруг в траве несмолкаемо звенели кузнечики, вкусно пахло дымком и медовой сурепкой, и мелькали, мелькали перед глазами Костюхины пальцы, заставляя гитару и петь, и плакать…

Целый день пробыли ребята на Зеленом лужке. Когда поели грибов, стали играть в волейбол, потом в салочки. Затем девочки плели венки, а мальчишек Костюха учил ходить на руках и делать «мостик», даже разрешил побренчать на гитаре. А проголодавшись, снова развели костер и пекли на палочках, как шашлык, молодую картошку — Костюха принес со своего огорода. Ушел он от них только к вечеру.

— Сейчас, небось, в Ольховку пойдет, — сказал Сережка.

— Зачем? — спросила Маша.

— К ухажерке своей, зачем же еще.

— А ты откуда знаешь?

— Все знают… Он ее на велосипеде недавно катал, она теперь у нас завклубом работает. Артииистка! — насмешливо протянул Сережка.

Когда ребята возвращались домой, то действительно увидели Костюху. В белой нейлоновой рубахе с закатанными по локоть рукавами, с гитарой в руках, он размашисто шагал в сторону соседней деревни — Ольховки.

— Сереж, а она… красивая? — спросила дорогой Маша.

— Кто?

— Ну, эта… артистка.

— А… Ничего, в брючках ходит, с челочкой. А тебе зачем?

— Да просто так… — вздохнула Маша. — Ох, и попадет нам сейчас с тобой от бабушки: целый день дома не были!

— Это уж точно, — согласился Сережка.

И больше до самого дома они не проронили ни слова.

Вскоре Маша уехала в пионерский лагерь и в Большие Ключи вернулась только через месяц. Конечно, соскучилась по деревне, по своим друзьям-товарищам, и решила сбегать на Зеленый лужок: наверняка там кто-нибудь играет.

— Никого там нет, — охладил ее пыл Сережка. — Был лужок, да сплыл.

— Так-таки и сплыл? — лукаво улыбнулась она, понимая, что Сережка ее разыгрывает. — Вместе с опенками, с ромашками, с бабы-Лушиным теленком, с ветлами?

— Нет, ветлы остались. Да сходи, посмотри, если не веришь… Хочешь, пойдем вместе?

— Пойдем.

По дороге они зашли, за Татьянкой и та тоже сказала, что Зеленого лужка больше нету.

— Украли его у нас…

— Кто же это такой ловкий выискался? — усмехнулась Маша.

— Кто? Трактористы. А самый первый зачинщик — Костюха. Оставит трактор возле дома, гитару в руки — и мчится к своей артистке, — негодовала Татьянка. — А потом и другие стали там трактора ставить.

— И машины, — добавил Сережка.

— Да, и машины тоже. Всю землю вокруг так искорежили — ужас просто!

Вскоре и Маша убедилась, что ребята говорили правду. На месте стоянки тракторов трава была вытоптана, выжжена мазутом и соляркой. Через весь Зеленый лужок, словно шрам по лицу, тянулся наискось глубокий след от трактора. А в одном месте чернел большой круг: здесь, видимо, трактор крутился на одной гусенице. В канаве, где еще недавно стояла прозрачная весенняя вода, в которой плавали пушистые утята и отражалось небо с облаками, теперь были свалены какие-то железки. В них ковырялись Санька и Ванька.

— А мы водолазами работаем! — весело закричали они. — Смотрите, сколько всякой всячины со дна «моря» вытащили!

Но увидев озабоченные лица ребят, близнецы тоже притихли.

— Вот написать в газету, будут знать! — опять завелась Татьянка.

— В «Пионерскую правду», что ль? — усмехнулся Сережка. — А трактористы ее не читают…

— Ну, тогда в район пожаловаться!

— Пожалуешься на свою шею… Я один раз отцу пожаловался, когда еще в первый класс ходил. Живо заработал.

— Что заработал? — спросил Санька.

— Подзатыльник, что же еще.

С объездной дороги прямо на ребят по косому тракторному следу мчалась грузовая машина. У стоянки она круто развернулась, фыркнула отработанным бензином и затихла. Из кабины вылез шофер дядя Коля, живший по соседству. Человек он был добродушный и частенько катал в кабине ребятишек. Маша тоже не раз каталась с ним и сейчас, как старого знакомого, спросила его:

— Дядя Коля, а зачем вы машину здесь ставите?