Алексей Логунов - Колосок с Куликова поля

— Что? — не понял шофер. — А, машину… Да вы чего собрались целой толпой? Ведь все в кабину не поместитесь…

— Да мы не кататься, — объяснила Маша. — Раньше играли на Зеленом лужке, а теперь видите он какой…

— Тут не заправочная станция, вас штрафовать будут! выпалила Татьянка.

— Та-а-к… — заинтересованно протянул дядя Коля, оглядев ребят. — Это за какие же грехи нас штрафовать? Здесь земля колхозная? Колхозная. А машина и трактора чьи? Тоже колхозные. Вам все, надеюсь, понятно? А теперь — марш отсюда, не вертитесь возле техники.

Сегодня дядя Коля был не в духе. И ребята медленно пошли краем Зеленого лужка, словно совершали круг прощания. По пути им попадались то ворох битого кирпича и сажи (видимо, в каком-то доме перекладывали печку, а мусор выбросили сюда), то пустые бочки из-под горючего, то разорванный бумажный мешок с удобрениями, который, наверное, свалился из кузова и его не стали поднимать… Там, где удобрения рассыпались по траве, она завяла и пожухла. Саньке и Ваньке это показалось удивительным: ведь она должна быть еще гуще и выше!

— Если вас одними таблетками кормить, что от вас будет? — спросил Сережка.

— Умрем! — уверенно заявил Санька.

— Если много съедим — умрем, — подтвердил Ванька.

— Вот так же и трава.

— А удобрения все равно как таблетки, да?

— Конечно.

— А мы думали все равно как витамины, — признались близнецы.

— Витамины и есть, — поддержала близнецов Татьянка. — Я сама в газете читала: «витамины полей» их называют.

— Иди ты со своими газетами! — разозлился Сережка, — Что же тогда трава от этих витаминов посохла вся?

И наверняка разгорелась бы ссора, да Маша вовремя вспомнила, что привезла две коробки акварельных красок.

— Пойдемте к нам рисовать! — пригласила она.

И ребята всей гурьбой зашагали к дому бабушки Фроси.

Прошло несколько дней. Вряд ли ребята думали что рисование так увлечет их: игры, шалости, рыбалка, даже походы за горохом на колхозное поле — все было забыто.

— Бабушка, Маша встала? — прибегал кто-нибудь из них с утра пораньше.

— Встала, встала, греховодники… Проходи-ка в горницу, она там.

А через час-другой горница уже гудела от ребячьих голосов. Девчонки и мальчишки превратили ее в мастерскую и картинную галерею одновременно.

Когда Маша показала товарищам акварельные краски и кисточки, всем захотелось что-нибудь нарисовать. У кого дом получился, у кого самолет… А Маша нарисовала Костюху — идет он по Зеленому лужку с гитарой, спешит к своей артистке, а сзади него остаются огромные черные следы.

— Здорово! Очень похоже! — загалдели мальчишки, хотя вряд ли кто из них (да и Маша тоже) могли объяснить, зачем здесь огромные черные следы. Хорошо — и все тут! И все тоже принялись рисовать Зеленый лужок. Кто на столе расположился, кто на сундуке, кто на подоконнике. Готовые картинки развешивали по стенам. Чего только тут не было! И взявшиеся за руки луговые опенки, преградившие дорогу трактору, и храбрый зеленый кузнечик, который дрался двумя шпагами с шофером дядей Колей, и грустный соловей на смородиновом кусте, зажимающий уши крылышками, и посиневшая от удобрений-таблеток трава…

Слух о том, что школьники «протаскивают» трактористов, рисуют на них карикатуры и собираются послать их в газету, быстро облетел всю деревню. Дошел этот слух и до Костюхи. И однажды он заявился к бабушке Фросе. Да не один, а со своей артисткой! Ребята не ждали таких гостей и настороженно притихли: что-то будет?

— Да у вас тут целая Третьяковка! — улыбнулась Светлана (так звали новую заведующую клубом), окинув взглядом горницу. — Можно посмотреть?

— Только руками не трогать, — на всякий случай предупредил Сережка.

— Значит, как в настоящем музее? Молодцы! Костя, смотри, это не ты ли с гитарой шагаешь?

— Он, он, — солидно объяснил вынырнувший из-под Машиной руки пятилетний Алешка. — В Ольховку спешит, к своей артистке.

Мальчишки заулыбались, Маша и Татьянка, ахнув, схватили Алешку за руки, а Светлана так отчаянно и с удовольствием хохотала, что даже повалилась грудью на стол.

— Ой, ребята, с вами не соскучишься!

Рисунки Светлане очень понравились, и она предложила развесить их в клубе — сделать выставку детского рисунка.

— А кто же все это затеял? Говорят, ты, Машенька?

— Почему я? — удивилась Маша. — Мы все вместе.

— Ну ладно, все так все, — серьезно продолжала Светлана. — Главное, хорошее дело вы начали, ребята. Как ты считаешь, Костя?

— Это трактористов-то критиковать — хорошее дело, — усмехнулся Костюха, оторвавшись взглядом от рисунков. — Не знаю, не знаю…

Светлана слово свое сдержала — помогла ребятам оформить в клубе выставку их рисунков. Вместе со всеми она придумывала хлесткие подписи, клеила картонные рамки, писала тушью фамилии авторов. Когда все было закончено, стали думать, как назвать выставку. Предложения сыпались одно за другим:

— Берегите природу!

— Кузнечики и трактористы.

— Битва на Зеленом лужке!

Остановились на названии, которое предложила Маша «Был у нас Зеленый лужок…» Тут же на оборотной стороне какого-то плаката написали его огромными буквами и укрепили на стене, рядом с рисунками.

— Ну, что ж, будем ждать вечера, — сказала Светлана. — Приходите пораньше, не опаздывайте.

Ребята уже знали, что вечером в клубе состоится общее собрание колхозников. Поэтому они и спешили побыстрее оформить выставку, чтобы ее смогли посмотреть как можно больше людей. А главное — пусть трактористы и шоферы на себя полюбуются. Может, все-таки проймет их ребячья критика? Воевать так воевать!

Стоит ли говорить, что наши художники лишь ка минутку разбежались по домам, чтобы наскоро перекусить, и снова — в клуб! Всем не терпелось лишний раз полюбоваться на свою выставку.

— Ой, я даже боюсь чего-то… — шепнула Маше Татьянка. — Как мужики нас погонят отсюда!

— За что?

— А за рисунки.

Маша успокоила подружку, сказав, что за них и Светлана, и бабушка Фрося, но на душе у нее тоже было отчего-то тревожно. Кто их поймет, этих взрослых… Еще на смех поднимут. Сказал же дядя Коля-шофер, что Зеленый лужок — колхозный, и трактора с машинами — тоже колхозные, так что весь сыр-бор вроде бы и ни к чему.

Но выставка всем понравилась. Особенно радовались матери тех ребят, фамилии которых стояли под рисунками. А дядя Коля-шофер, увидев себя сражающимся с зеленым кузнечиком, усмехнулся и негромко сказал:

— Вот никогда не думал, что я такой злодей…

Поздно вечером, когда бабушка Фрося вернулась с собрания, Маша и Сережка еще не спали.

— Ну, кузнечики, вы знаете, что натворили? — сказала она. — Сам председатель о вас вспомнил.

— Ругался? — вырвалось у Маши.