Леонид Фролов - Полежаевские мужички

Вовка вернулся к трактору и накрутил шнур на пускач…

Нет, есть все же счастье: мотор басовито зарокотал.

Вовка посмотрел, как бы отсоединить плуг, но сцепной болт заклинило в серьге — никакими щипцами не вытащить. Хочешь не хочешь, а придется забираться в кабину и действительно рывочками подергать трактор: может, болт и ослабнет. Вовка, опасаясь сдвинуть трактор назад даже на миллиметр — плуг может налезть на кабину, — включил первую скорость и отпустил сцепление. Мотор захлебнулся от напряжения, пугая Вовку тем, что совсем заглохнет. Вовка, успокаивая его, отжимал сцепление, и тогда мотор, работая вхолостую, вновь набирал силу. Вовка снова ставил его под нагрузку, гусеницы скреблись по стенке траншеи, и на ее дно комьями осыпалась земля.

Вовка едва удерживался на сиденье, потому что трактор сильно накренился. Ногами упираться во что-либо было невозможно: то и дело приходилось отжимать и отпускать муфту сцепления. И Вовка, полуобернувшись, держался за кромки вздымающегося к небу заднего окна. Он терпеливо следил за плугом, все пытаясь поймать тот момент, когда болт ослабнет в серьге. Трактор дергался на одном месте, плуг то вздымался, то опускался, и Вовке показалось, что он наконец зафиксировал то положение, когда болт действительно можно вытащить.

Вовка выпрыгнул из кабины, взобрался на плуг, но плуг осел под его тяжестью и вновь заклинил болт. Вовка сердито сплюнул, соскочил с рамы. Прицеп не отошел вверх. Тогда Вовка вытащил из ящика с инструментами молот и стал снизу выбивать болт неуверенными ударами. Делать это ему мешала левая гусеница, над которой прицеп завис, и Вовка несколько раз смазал по ней, ободрав руки в кровь. Это еще больше разозлило его, и он настырнее размахался молотом.

Болт выскочил неожиданно: не поддавался, не поддавался — и вдруг с одного удара вылетел. Вовка подобрал его, бросил в кабину и снова уселся за рычаги.

«А ну, миленький, не подведи», — подбодрил он мотор и, добавив газу, включил первую скорость. Трактор, оскальзываясь, медленно выкарабкался из траншеи.

Теперь надо было высвобождать из плена плуг.

Вовка нашел под сиденьем: трос и успокоился: «Ну, с тросом-то не пропадем». Он объехал опасную траншею вокруг, подкатил к плугу сбоку и, зацепив его тросом, развернул как можно резче, уже не боясь, что плуг может наползти на гусеницу или вздыбиться над кабиной. Он беспокоился теперь лишь об одном: чтобы полевое колесо не соскочило в канаву. Оно прошло по самому срезу дерна, и Вовка облегченно вздохнул: «Ну, вот и все, теперь можно снова пахать».

Лоб у него был в поту, рубаха на спине мокрая, будто Вовка таскал мешки с солью, а не за рычагами сидел.

Он прицепил плуг и подогнал трактор к борозде.

— Подожди! — сквозь грохот мотора услышал он крик.

Микулин махал ему руками. Шел он налегке, никаких запчастей не нес.

— Ты чего все на одном месте тарахтел? — спросил он, прищурившись.

— Да вот, — кивнул Вовка на траншею и не нашел для оправдания никаких слов.

Микулин посмотрел на истерзанную гусеницами землю, сходил, заглянул в канаву и, видно, представил все, что произошло без него.

Вовка ждал от Микулина упреков: «Вот, — скажет, — впоролся в траншею, и где только глаза у тебя были», — а Микулин вернулся сияющий:

— Я же говорил, что вырастет из тебя заправский механизатор!

Вовка не поверил своим ушам.

— Плуг отцеплял? — уточнял Микулин детали происшествия. — А потом тросом разворачивал? Молодец! Голова на плечах, а не котелок.

Он заметил ссадины на Вовкиных руках:

— А это чего?

— Болт из серьги выбивал… О гусеницу поцарапал… Да ерунда! — отмахнулся Вовка. — Заживет, как на собаке.

— Нет, ты подожди, — встревожился Микулин. — Руки-то не больно чисты, мало ли чего может быть.

Он с ведром сбегал к ручью за водой, заставил Вовку отмыть грязь. Остатки воды залил в радиатор и вовремя сделал, там наполовину все выкипело, — потом метнулся к лесочку, к пустоши, и стал рвать цветы.

«Да что это он? — изумился Вовка. — Как передовику готовит букет… издевается…» И не успел ничего сообразить, как Микулин бросил на сиденье охапку тысячелистника. В кабине ароматно запахло.

— Солдатская трава, — пояснил Микулин. — А ты у нас сегодня солдат, пострадал за артельное дело. Как на фронте.

Вовка не понял, к чему он клонит. Микулин обрывал с тысячелистника хвощеватые листья, комкал их, мочалил в ладонях и ровным голосом приговаривал:

— Лучшее средство при всяких ранах… Ну-ка, давай руки-то. — Микулин выдавил на ссадины несколько капель травяного сока. — Вот так, брат, не успеешь оглянуться — новой кожей затянет. И снова будешь как строевой солдат.

— Да я и сейчас здоровый.

— А я разве сказал, что больной? — засмеялся Микулин. — Конечно, здоровый… Только немного передохни. А я круга два-три сделаю.

Микулин уселся за рычаги, а Вовка примостился с ним рядом и вытянул дрожавшие от напряжения ноги.

* * *

В поле заявился Гомзиков и, как только трактор поравнялся, с ним, снял фуражку и поприветствовал механизаторов.

Микулин остановил трактор и, высунувшись из кабины, привстал правой ногой на гусеницу.

— Здорово, бригадир! — крикнул он весело.

Гомзиков подошел к нему и подал руку. Микулин соскочил вниз. Они достали по папиросе и закурили.

Вовка, насторожившись, прислушался к их разговору. Его поразила догадка, что Микулин утром ходил не к Гомзикову, а то с какой бы стати им здороваться второй раз.

— Там, где в дождь пахали, пашня-то подзаплыла, — огорченно заметил Гомзиков.

— Ничего, дисковой бороной пройдемся и выправим, — сказал Микулин. — Ты вот только не забудь о нас, когда привезешь запчасти.

— Да что я, не понимаю, что ли, твою нужду, — ответил Гомзиков. — Я же тебе обещал, что в первую очередь…

Вовка онемело уставился на них. Вот тебе раз, обещает в первую очередь. Но утром — не когда-нибудь, а сегодня же утром — Микулин уверял своего напарника, что у бригадира придется выцарапывать запасные детали. Это что же, выходит, Микулин обманывал Вовку? А причину придумал такую, что не подкопаешься.

Микулин будто подслушал Вовкино раздражение.

— Вовка, ты поезжай, — оглянулся он. — Мы тут немного потолкуем с бригадиром о перспективе.

«О пер-спек-ти-ве», — насмешливо вытянул Вовка губы, но ничего не сказал.

Гомзиков дурашливо изумился:.

— О-о, товарищ Воронин, а я и не заметил вас сразу-то… Здравствуйте!

— Здравствуйте, — буркнул Вовка и включил скорость, устремившись взглядом вперед. Он уже не испытывал нужды следить за плугом: по правой гусенице, которая подминала стерню ровнехонько вдоль борозды, знал, что огрехов не будет. И все же, когда, развернувшись, поехал мимо бригадира и своего наставника, Гомзиков строго остановил его: