Джуди Блум - Суперфадж

— Ты, что ли, правда не любишь червяков? — переспросил Фадж для верности.

— Да, — сказала мама. — Правда не люблю.

— Почему?

— Не люблю, и всё. — С этими словами мама вернулась к грядке. Фадж поплёлся за ней.

— У вас что, всегда так? — спросил Алекс.

— Это ты ещё ничего, считай, не видел, — усмехнулся я.

По пути к дому миссис Малдор я вспомнил, как читал где-то, что черви не погибают, если их разрезать пополам, а живут себе дальше. Но я не был в этом уверен и спросил Алекса, проводил ли он такой эксперимент.

— Конечно, — сказал Алекс, — много раз.

— И что?

— Ничего. Получаешь в результате двух маленьких червяков.

— Вот именно. А если миссис Малдор платит тебе почервячно пять центов за штуку…

Медленная улыбка расползлась по лицу Алекса.

— Дошло, — сказал он. — И как я сам не додумался?

Я промолчал.

Мы вывалили червяков на тротуар и разрезали пополам всех, кроме одного. Этот один был довольно длинным, его поделили на три части.

И теперь вместо шестнадцати у нас оказалось тридцать три червяка.

Миссис Малдор жила в старом доме, сером, с голубыми ставнями. Алекс позвонил. К двери подошла высокая полная женщина, очки съехали вниз и застряли на середине носа. Она была в кедах, джинсах и рубахе в красно-белую клетку.

— О, здравствуй, Алекс. Давненько не заглядывал.

— Здравствуйте, миссис Малдор. У меня теперь есть напарник.

Она поглядела на меня поверх очков.

— Я Питер Хэтчер. Мы недавно переехали на вашу улицу. — Она продолжала глядеть молча. — В дом Уэнтманов… Милли и Джорджа Уэнтман… Они друзья моих мамы с папой… Мы сюда всего на год… Посмотрим, как нам понравится вдали от большого города…

— Ты закончил? — спросила она.

— Да.

— Хорошо. Тогда перейдём к делу.

— Мы сегодня принесли для вас тридцать три штуки, миссис Малдор, — сказал Алекс. — Красавчики.

— Тридцать три… — Она заглянула в ведёрко. — Что-то они коротковаты.

— Маленькие вкусней, — сказал я.

Она кинула на меня странный взгляд. Поэтому я быстро добавил:

— К концу лета они вырастут.

— Правда? Я думала, у них сейчас лучшая пора.

— Ой, нет, — говорю. — К августу они раздадутся и в длину, и в ширину, и к сентябрю будут в самом расцвете сил.

— Это точно? — спросила она.

— Ага. — Я надеялся, она не догадается, что я на ходу сочиняю.

— Надо же, век живи — век учись, — сказала миссис Малдор. Она зашла в комнату и вернулась с бумажником. — Знаете, я ведь могу пойти и купить в магазине целый контейнер охлаждённых червей, но, по-моему, свежие гораздо лучше. — Она открыла кошелёк. — Так… пять центов умножить на тридцать три… Это доллар пятьдесят. — Она протянула Алексу деньги.

— Простите, миссис Малдор, — сказал Алекс, — но это доллар шестьдесят пять.

Миссис Малдор засмеялась.

— Тебя не провести, да, Алекс?

— Да, миссис Малдор, считать я умею. На следующей неделе принести вам ещё червяков?

— Конечно. Несите сколько сможете. Червей много не бывает, знаете ли.

Алекс зыркнул на меня, мы поблагодарили миссис Малдор и удалились. Отойдя подальше, расхохотались. Алекс выдавил:

— Маленькие вкусней, — и ткнул меня локтем под рёбра.

— Сегодня кой-кого ждёт червячный суп, — сказал я. И мы снова скрючились от хохота.

После ужина мама устроила Тутси в слинг, и мы впятером отправились в «Баскин Роббинс». Фадж подошёл к девушке за стойкой и выдал:

— Червячное мороженое.

— Что, прошу прощения? — переспросила она.

— Червячное мороженое, — повторил он.

— У нас нет…

— На конкурс «Новый вкус месяца», — объяснил Фадж. — Червячное мороженое.

— Ты хочешь сказать…

— Да, именно это он и хочет сказать, — говорю. — «Червячное» пишется Ч-Е-Р-В-Я-Ч-Н-О-Е.

— Я умею писать, — раздражённо сказала девушка. — Но вряд ли люди захотят такое съесть.

— Некоторые захотят. Правда, Пита?

— Точно. Кое-кто в этом городе был бы страшно рад такому мороженому.

— Знаете, детки, — сказала девушка, — у меня много дел, так что хватит умничать и говорите, что будете есть.

— Мне сливочное мятное с шоколадной стружкой, — сказал я.

— А мне рожок с «Фаджем», — сказал Фадж. — Меня так зовут.

— Тебя зовут Рожок? — спросила девушка.

— Нет.

— Тогда, наверное, ты хочешь сказать, что тебя зовут Фадж? Так?

— Правильно, — сказал Фадж и дотянулся подбородком до стойки.

— Забавный мальчуган, — пробормотала себе под нос продавщица. — И какой выдумщик.

В августе пришла пора вести Черри к врачу для ежегодной проверки и уколов. Родители навели справки у соседей и остановили выбор на «Ковчеге», ветеринарной клинике возле скоростного шоссе. Надо проехать по мосту через озеро, где мы с Алексом копаем червей, одолеть длинный подъём на холм и перекрёсток с круговым движением. По-моему, можно было найти место поближе.

Черри всегда трясётся, когда его везут делать уколы. Не представляю, как он узнаёт, куда мы едем. Уж как я его нежно уговаривал, объяснял, что больно будет всего секунду, — нет, всё равно он скулил и жался в угол.

На обратном пути заехали в «Кондитерскую Сэнди». Я не пробовал шоколадных кексов вкуснее, к тому же они без орехов. У мамы аллергия на три вида орехов, но на арахис — нет. Повезло, что она может есть арахисовое масло: не знаю, как она, но я бы без него с голоду умер.

Началась последняя неделя перед школой, и меня одолела бессонница. В Принстоне слишком тихо, мне недоставало звуков большого города. Я старался не думать о хрустальном шаре. Вместо этого считал овец и проговаривал алфавит в обратном порядке. Но это не срабатывало, и мне ничего не оставалось делать, кроме как обратиться к помощи шара. Пока он качался, я представлял, что в ногах моей кровати стоит гипнотизёр и поёт: «Спи-и-и… спи-и-и…»

На следующее утро я проснулся, лёжа на хрустальном шаре. Болела спина и мучило чувство вины за то, что не смог без него обойтись. Мы ведь с Джимми Фарго договорились, а я нарушил обещание. Какой же я друг после этого! Я хотел позвонить, сказать, что если он захочет поиграть на моём камне, то я не возражаю. Но Джимми отдыхал в Вермонте с матерью, а тамошнего телефона у меня не было.

Я не единственный в нашей семье испытывал трудности с засыпанием.

— Я не могу спать, — сказал Фадж за завтраком.

— Почему? — спросил папа.