Берли Доэрти - Дети улиц

– Ладно, Джим, – произнес удивленный Кончик. – Мы можем вернуться в швейную комнату и шить свои мешки.

– Но мы же хотим помочь, – возразил Джим. – Мы хорошо умеем носить, правда, Кончик?

– Вот как? – удивилась женщина. – Что ж, прежде чем уйдете, помогите мне вынести этот ковер во двор. Там стоит человек с повозкой и ждет.

Она подняла длинный скатанный ковер за середину и кивнула Джиму и Кончику, чтобы они взялись каждый за свой конец. Таким образом они пронесли его мимо кроватей и выбивальщиков, а затем спустились вниз по винтовой лестнице. В конце коридора в проходе сидела экономка и вязала черную шаль. Не глядя, она отперла дверь, а затем опустилась на стул и продолжила вязать в слабом кружке света от свечи.

За дверью оказались ограда и ворота. Джим знал, что это – те самые ворота, через которые он вошел сюда много месяцев тому назад. Он чувствовал воздух, целые мили воздуха, слышал голоса обыкновенных людей на улице за воротами. Слышал шум города.

В воротах стоял мужчина с тележкой, и, когда женщина позвала его подойти к ним помочь, он выкрикнул что-то, что заставило ее рассмеяться.

– Теперь можете идти обратно, мальчики, – сказала женщина, пряча волосы под чепец. – И помните: сразу же возвращайтесь к своим мешкам. И никаких выбиваний ковров, маленькие паучки, пока не станете вдвое больше. Тебе так не кажется, Томас?

Ее голос был звонким и смешливым, но по тому, как она повернула улыбающееся лицо к мужчине, мальчики поняли, что тот был ее другом и что ее больше интересует он, чем они. Когда женщина пошла за ним в тень от стены, мальчики поняли, что про них она уже забыла.

А в груди у Джима билась дикая птица.

– Кончик… – прошептал он. – Вот они – широко открытые ворота, и между ними стоит тележка. Вот она – дорога и вот они – блеск фонарей и стук лошадиных подков. – Джим почувствовал, как внутри зашевелились страх и восторг. Он нащупал руку друга и крепко сжал ее.

– Я боюсь, боюсь, – прошептал Кончик в ответ. – Не забывай обо мне, Джим.

Его рука выскользнула из Джимовой ладони. Джим услышал шарканье ботинок по снегу и понял, что Кончик побежал обратно в дом.

Мальчик стал осторожно пробираться вперед, невидимый в густой тени, и остановился между створками ворот, тяжело дыша. Он слышал, как негромко смеется женщина, и в этот миг использовал свой шанс. Он скользнул, словно кошка, в щель и оказался за воротами. Прошел на цыпочках с другой стороны ограды и остановился, переводя дух. Мимо проезжала повозка. Он шмыгнул за ней и бежал рядом, пока работный дом не остался за спиной. Дыхания не хватало. Наконец Джим рухнул, совершенно обессилев, в темный колодец боковой улицы.

Он был свободен.

Одно Джим знал наверняка: нужно держаться подальше от полицейских. «Если они увидят меня, то отправят обратно, – думал он. Он помнил мальчиков с белыми лицами во дворе. – Но я снова сбегу, как только представится возможность».

В голове у него засела мысль найти Рози. Она была подругой матери. Может быть, если он найдет ее, то найдет и Эмили, и Лиззи. Но Лондон – огромный город. Мальчик понятия не имел, куда идти. Лавки все еще были открыты, там шла оживленная торговля, а на улицах было полно торговцев – они толкали перед собой тележки с рыбой и фруктами и наперебой расхваливали свой товар. Какая-то женщина продавала с подноса кофе. Его запах напомнил ему то утро в кухне Большого дома, когда Рози дала его матери немного кофе, предназначавшегося его светлости.

Ночные звуки улиц озадачили Джима: он привык к давящей тишине работного дома и к завываниям сумасшедших вдалеке. Здесь же, казалось, никто не спал. Он подумал, что, возможно, безопаснее будет там, где многолюдно. Множество мальчиков его возраста сновали с одной стороны улицы на другую, прячась от света фонарей. Легко было притвориться одним из них. Вскоре Джим остановился отдохнуть, прислонившись к стене лавки, рядом с другим мальчиком. Он опустил руку в карман, чтобы достать кусок полученного на ужин сыра. Мальчик посмотрел на него, но Джим запихнул сыр в рот прежде, чем тот успел выхватить его.

– Ты из работного дома? – спросил его мальчик.

Джим отрицательно покачал головой.

– Точно. На тебе одежда работного дома.

На мальчишке были потрепанные штаны и порванная тонкая курточка, но кепка у него на голове была такая же, как у Джима. Прежде чем Джим успел что-либо ответить, мальчик схватил метлу, стоявшую у стены у него за спиной, шмыгнул на улицу и через секунду оказался за спиной у мужчины в высокой шляпе и длинном пальто.

– Подмести вам дорогу, сэр? – поинтересовался он.

Когда тот кивнул, мальчик вышел вперед и стал орудовать метлой, разгоняя в стороны талый снег. Мужчина, не глядя, швырнул ему монету. Джим побежал за мальчиком.

– Дай мне свою одежду, а взамен возьми мою, – предложил он.

Мальчик только рассмеялся в ответ:

– Ну уж дудки! – и взвалил метлу на плечи.

За спиной у Джима вдруг раздались голоса. На женщину, продававшую соленого лосося, кричала другая женщина, с подносом угрей. Вокруг них стали собираться зеваки, были здесь и двое полицейских, чьи высокие фуражки виднелись издалека. Джим опустил голову и побежал.

Вскоре он понял, что оживленная часть города осталась позади и он бежит по тихим улочкам, где нет лавок. Дороги здесь были шире, а дома – больше. Они казались знакомыми, но тем не менее отличить один от другого было невозможно. Джим оказался на темной площади, где росло много деревьев. В центре ее стоял фонтан. И тут, словно заглянув в окошко воспоминаний, мальчик понял, что уже бывал в этом месте.

Он присел на ступеньки фонтана. Точно: он сидел здесь во время их последнего путешествия, когда мать остановилась, чтобы попить воды. Джим опустил руки в воду, и ему подумалось, что немного дальше должна быть статуя человека на коне. Мальчик заставил себя подняться и проверить свою догадку. Она была там. Та самая статуя. Там они тоже останавливались. Мать прислонилась к статуе, а он увидел фонтан и помог ей дойти до него. Она была так слаба, словно маленький ребенок. Джим помнил, насколько беспомощным и напуганным он себя тогда чувствовал. И это было больше года тому назад. Даже не верится, что прошел целый год с тех пор, как умерла мама. А Эмили и Лиззи даже не знают об этом. Все предметы вокруг такие же, как и тогда, – и человек на лошади, и фонтан, и большие дома. Вот только тогда его мать была жива.

Он медленно подошел к статуе. От нее расходились в стороны три улицы – три длинные прямые улицы, и на одной из них находится дом, где работает Рози. Если он найдет Рози, то сумеет найти Эмили и Лиззи.

Джим побежал.

Дома были одинаковыми. У всех были черные ограды, невысокие лестницы, ведущие к парадной двери, и совсем маленькие лестницы, ведущие в помещения для слуг. Неужели ему придется стучать во все двери на каждой улице? Он побежал по первой улице, затем вернулся, повернул во вторую. Его внимание привлек какой-то звук, и мальчик обернулся. В окне одной из кухонь висела маленькая клетка. А в ней – певчая птичка, места у которой было ровно столько, чтобы спрыгнуть с жердочки на пол и снова запрыгнуть на жердочку, громко свистя и зовя друга. Джим уже слышал это пение раньше. Улица была та, что нужно, и где-то на ней стоит дом, который он ищет.