Евгения Ярцева - Happy End для девчонок

Конечно, радикальных перемен я от нее не ждала – даже человеку со смелым воображением (например, как у меня) нелегко представить себе Катю в роли прожигателя жизни, – но к светскому времяпровождению ее наконец-то потянуло, факт. Будто в доказательство моей философской теории сестра юркнула в свою келью – и вышла оттуда неузнаваемой. Вместо джинсов она натянула стильную замшевую юбку с боковым разрезом, которую я видела на ней лишь однажды (эту вещь мама купила ей на прошлогодний день рождения). А футболку сменила на новый вышитый топ.

– Жарко, – пояснила она в ответ на мой, мягко говоря, удивленный взгляд.

Жарко?.. Как бы не так. Мало того, что сегодня похолодало – вдобавок в доме отключили отопление. Я давно заметила, что заведующие отоплением руководствуются оригинальной логикой. Когда на дворе теплынь, батареи жарят во всю мощь, но стоит погоде испортиться – они перестают подавать признаки жизни. Можно подумать, эти заведующие нарочно дожидаются похолодания, чтобы в честь него перекрыть горячую воду!.. К тому же через кухонное окно ощутимо тянуло холодом, ведь у нас не стеклопакеты, а допотопные рамы, установленные в прошлом тысячелетии, когда наш дом только-только построили; а в те времена о стеклопакетах никто и слыхом не слыхивал.

Игорь и Влад уселись на табуретки, пока мы с Катей накрывали на стол. Игорь предложил помочь, Катя беззаботно откликнулась, что мы сами справимся: тут, дескать, и для двоих работы маловато, поэтому третий совершенно лишний. Эта парочка ботаников странно оживилась. Они как будто обрадовались, что нашелся повод откосить от занятий. Чудаки, ей-богу! Разве для этого нужен повод? Нет чтобы по своей воле махнуть рукой на контрольную и хоть раз светски провести время. Повезло им, что в дом вторглись мы с Владом и спасли обоих!

Заварив все ту же «Японскую липу», я подсела к столу; Катя расположилась напротив. Чтобы разрядить обстановку (Влад с Игорем почему-то хмурились и помалкивали), я начала болтать обо всем подряд: о нашей даче, куда мы с сестрой собирались ехать завтра с утра, о преподавателях и однокашниках. И поймала себя на том, что обращаюсь в основном к Игорю. Я уже простила ему выпад в мою сторону (когда он прозрачно намекнул, что во всем мире его интересует лишь моя сестра) – за одно то, как он меня слушал. В этом смысле он немного смахивал на маму… и здорово отличался от Влада. Который, спору нет, с блеском и юмором рассказывал массу познавательного и увлекательного, в том числе о себе, любимом. А я, как человек культурный и тактичный, просто обязана была всем этим искренне интересоваться, чтобы красноречие Влада не пропало втуне. Однако если сама я, по его примеру, принималась рассказывать что-то, на мой взгляд, не менее увлекательное, Влад становился рассеянным и с каждой минутой все явственней скучал. И я испытывала смутное подозрение, что вещаю в пустоту. Сиротливо замолкала и просила его рассказать еще что-нибудь о себе, чтобы он не умер от скуки. Игорь – другое дело. Похоже, ему были интересны мои россказни: он не перебивал, не пропускал мимо ушей мелкие подробности и улыбкой одобрял мои шутки. Когда тебя слушают – это, что ни говори, приятно. А Игорь слушал не просто внимательно – я бы сказала, уважительно.

Правда, не всех. Владу, например, он внимал без всякого удовольствия, это было написано у него на лице. Кажется, они друг другу совсем не понравились. Влад похвалил какой-то фильм, не так давно вышедший на экраны; Игорь как бы между делом заметил, что это серятина – стандартный боевичок, не стоящий того, чтобы запоминать его название. И что американское кино, которым как мутной водой наводнено все вокруг, уже достало.

Оба смерили друг друга взглядами, столь же располагающими, как разверстая могила. И, похоже, мысленно пожелали друг другу поскорей отправиться в ее недра.

Потом сам Игорь положительно высказался об альтернативной фолк-рок-группе, кажется, ирландской, которая вот-вот приедет с концертом в Россию. Влад на это заявил, что группа отстой и на ее концерты ходят только одуревшие молокососы. И перевел разговор на автомобили: чем «Хонда» лучше «Мицубиши» (или наоборот) и почему, если бы он сам решил покупать машину, выбрал бы только «Мазду».

– Да кому нужны эти иномарки, – прокомментировал Игорь.

– Искренне желаю поклоннику отечественного автопрома удачи, – язвительно отозвался Влад. – Удача состоит в том, чтобы проехать до капитального ремонта сто километров, а с сервиса дотянуть до дома, поставить это чудо техники в гараж и хранить его там как музейный экспонат. Вечно! Очень умно.

– Умнее, чем вливаться в ряды безумцев, которые ездят по городу на машине, – бесстрастно парировал Игорь. – «Ездят» – это громко сказано. Гораздо быстрее передвигаться пешком.

Я только диву давалась. Интеллигентные ребята – а ведут себя как… как… драчливые петухи! И глядят друг на друга как волки. Впервые увиделись полчаса назад, не успели завести никаких счетов… Можно подумать, между ними существовала тайная конкуренция! Или их семьи издревле были смертельными врагами и передавали вражду из поколения в поколение, завещая ее внукам, правнукам и внукам правнуков. Объяснить эту нелепую агрессивность, решила я, можно только старым, как мир, инстинктом. Игорь отнюдь не был заклятым врагом иномарок, а Влад – ненавистником ирландского фолк-рока. Петухи бросаются в бой, так что перья летят во все стороны. Олени начинают биться рогами. Коты выгибают спины, выпучивают глаза и принимаются истошно орать (особенно они любят делать это в пять утра под нашими окнами). А воспитанные юноши изо всех сил стараются друг друга опустить. Пусть одними словами, но обязательно ниже плинтуса.

Словом, атмосфера на чаепитии вчетвером была бесконечно далека от японской. И наводила на мысли вовсе не о вежливых и сдержанных жителях Страны восходящего солнца, а об их антиподах – воинственных народах вроде индейцев, спартанцев или татаро-монголов.

Выходные существуют для того, чтобы выспаться. Забыть, что на свете существует такая назойливая вещь, как будильник, и со спокойной совестью дрыхнуть до полудня. Душа (по крайней мере, моя) особенно этого жаждет, когда выходных не один или два, а целых четыре кряду.

Но в тот день, Первого мая, будильник затрезвонил даже раньше обычного. Мама с папой настояли, чтобы мы с Катей ехали ранней электричкой – не позднее чем в семь сорок пять. Потому что после восьми утра на дачи ринутся все кому не лень, и нам с Катей не достанется сидячих мест. А ближе к полудню мы вообще рискуем не добраться до дачи, потому что, во-первых, нас могут задавить в толпе, а во-вторых, нам не удастся прорваться сквозь эту толпу к выходу на своей остановке, и электричка увезет нас на конечную станцию – в глухомань, не затронутую цивилизацией, где нет даже мобильной связи.