Евгения Ярцева - Happy End для девчонок

Влад изменился. Он стал каким-то нервным. Игорь его явно напрягал. С таким азартом, как во время первой встречи, они друг друга уже не подкалывали, но болезненное соперничество никуда не делось. Как выразился бы медик, оно перешло в хроническую фазу. Вынужденный мириться с тем, что находится с Игорем под одной крышей, Влад, как видно, нарочно, чтобы ему насолить, все время заговаривал с Катей. С таким видом, будто Игоря нет на кухне и вообще в природе. Короче, демонстративно не считался с тем, что Игорь вроде как Катин поклонник. Игорь в долгу не оставался и в пику Владу проявлял внимание ко мне, игнорируя тот факт, что я официальная девушка Влада и без пяти минут его невеста.

Хотя сама я, признаться, все реже думала про Влада как про того, с кем… ну, вы понимаете. Случалось, он пропускал занятия, а я лишь на второй паре спохватывалась, что его нет, и отправляла ему запоздалую эсэмэску в духе: «Сачкуем?» «Приятного времяпровождения!» «Пора просыпаться, скоро ужин!» и так далее. Раньше, обмениваясь с ним подобными посланиями, я изощрялась в остроумии, он не отставал, и я всю лекцию напролет хихикала в кулак над его эпистолярными шедеврами. Теперь же писала ему скорей по инерции, будто соблюдала формальность. Он отвечал не сразу, да и приколы получались какими-то вялыми, вымученными. Когда он являлся в институт, мы, как прежде, вместе сидели на лекциях и семинарах, и я ловила себя на мысли, что скучаю рядом с ним. То ли сказывалась привычка, то ли сам Влад растерял часть своего обаяния, – как бы то ни было, его юмор нравился мне все меньше. Шутки у него стали плоскими и несмешными. Может быть, у меня просто изменились вкусы, потому что сестра над его шутками смеялась с удовольствием. В отличие от Игоря – тот ни разу не позволил себе улыбнуться.

Кстати, что сказать про Игоря? Изменился и он. Комплексов у него поубавилось: он перестал прикидываться, что приходит к Кате ради того, чтобы подготовиться к контрольной или накропать реферат. О занятиях и не заикался. И не скрывал, что мотается через весь город ради того, чтобы принять участие в наших ежевечерних посиделках. Правда, он по-прежнему был серьезным и не больно-то разговорчивым; когда мы с Владом по старой привычке состязались в остроумии, удрученно молчал и глядел исподлобья. Нетрудно было догадаться, что ему не до шуток. К тому же я заприметила, что под глазами у него обозначились темные круги. Словом, налицо были признаки безнадежной любви, которые я безуспешно пыталась обнаружить месяца три тому назад – в тот мартовский вечер, когда мы впервые сидели на кухне втроем, а Игорь подчеркнул, что он «однолюб». Я подозревала, что и Катя замечает эти признаки и что любовь эта не такая уж безнадежная. Потому что сестра тоже изменилась.

Да что там «изменилась» – просто-напросто сделалась другим человеком. Она менялась так стремительно, что в глазах рябило! Дня не проходило, чтобы она не выкинула какой-нибудь фортель. Об упразднении вечерних занятий, когда сестрица дотемна корпела над конспектами и курсовыми, и упоминать не стоит – это цветочки. Она стала укладывать волосы феном! Пользоваться блеском для губ! Проявлять интерес к шмоткам! Причем в университет одевалась по-прежнему скромненько, зато дома наряжалась как на великосветский прием. Затасканные джинсы и растянутая футболка приказали долго жить: однажды утром я с изумлением обнаружила их в мусорном ведре. А все подаренное на дни рождения и прочие праздники и отправленное в бессрочную ссылку в платяной шкаф извлекалось из его недр, придирчиво рассматривалось, чистилось, гладилось и примерялось перед зеркалом. Потом начались набеги на мой, куда более разнообразный гардероб: мне приходилось одалживать сестре то блузку, то жилетку, то кардиган. У мамы новоиспеченная модница приноровилась таскать колечки, цепочки и кулоны. Да-а, теория про отшельников, святых и студентов-трудоголиков, что рискуют пуститься во все тяжкие, оказалась на удивление актуальной! Сестра как по писаному претворяла мою философскую доктрину в жизнь. И семимильными шагами приобщалась к светскому времяпровождению.

Хотя иногда казалось, что наши ежевечерние встречи ей не по нраву: пару раз я замечала, как она нервно закусывает губу, когда мы с Владом, беззаботно болтая о том о сем, вваливались в прихожую и Влад галантно помогал мне снять плащ. Наверное, думала я, Катю раздражает, что мы чересчур активно втягиваем ее в светскую жизнь. Тем не менее, от совместного чаепития она, как я уже упоминала, ни разу не отказалась, а равно и от повадки каждый вечер подбирать себе новый прикид.

Но и фен, и наряды, и кулоны – тоже лишь цветочки. Ягодки были впереди.

Расположившись на кухне, я уплетала куриную ножку в соусе карри, запивая ее домашним клюквенным морсом, и одним глазом читала мангу в телефоне; обглодав кость дочиста, сунула ее в мусорку, а тарелку с кружкой – в раковину. Честно говоря, я рассчитывала, что Катя (которая еще не обедала, поскольку на сковородке лежала вторая куриная ножка) вымоет посуду и за себя и за меня. Очень уж прикольная была манга, не хотелось отрываться. Итак, я собралась улизнуть к себе, но тут в замке повернулся ключ, и сестра вошла в прихожую. Увидела меня и чересчур поспешно отвернулась. И принялась обеими руками рыться в сумочке, будто бы разыскивала какую-то мелочь, в которой возникла срочная надобность. Однако я успела заметить нечто странное.

– Ну-ка, ну-ка… – я потянула ее за рукав. Она сопротивлялась, но я цепко ухватила ее за локоть и заставила вынуть руку из сумочки. – Ты что, МАНИКЮР СДЕЛАЛА?!.

К своим рукам Катя относилась примерно так же, как лесоруб – к топору или столяр – к рубанку. Топор должен рубить, рубанок – строгать; правая рука – проворно строчить по бумаге, левая – придерживать или перелистывать страницы. Быть красивыми руки совершенно не обязаны. Поэтому можно нещадно обкусывать ногти и заусенцы, намозоливать указательный и средний пальцы шариковой ручкой и ровным счетом ничего не предпринимать, если в морозную погоду кожа обветривается и покрывается цыпками.

И вдруг – нате, пожалуйста! Маникюр…

Я не удержалась и съязвила:

– Что, посуду надоело драить?

– Это я так просто, ради интереса… – стесняясь и краснея, залепетала Катя. – Мимо маникюрного салона проходила… случайно… ну и решила посмотреть, как там все происходит… – Она спохватилась, что оправдывается: – А что, нельзя? – и, вскинув голову, взглянула на меня с вызовом.

– Можно, можно, – милостиво разрешила я. – Если хочешь, одолжу свой маникюрный набор. Научу, как удалять кутикулу… Кстати, тебе сделали немодную форму ногтей. Сейчас модная – не овальная, а прямоугольная. И цвет надо было выбирать темнее.