Ульф Старк - Мой друг Перси, Буффало Билл и я

Казалось, Перси старался запомнить все мои рассказы.

— Надо и мне попробовать.

— Лучше не стоит.

Мы лежали молча и смотрели, как мимо нас, словно корабль-призрак, проплывает большой ржавый пароход с горящими фонарями и светящимися иллюминаторами. Он направлялся к мигающему маяку и хрипло гудел. Я снова вспомнил смех Пии.

Корабль оставил на черной воде серебряные гребешки волн.

— Завтра будем плавать, — сказал Перси и заснул. Но он еще долго ворочался под одеялом: видимо, повторял во сне движения ногами. А я лежал и представлял, что темное небо над моей головой — это полотенце Пии.

— Да я с тебя скальп сниму, паршивец!

Меня разбудил крик Янне. Он стоял на полянке перед домом и вопил как резаный. А школьный учитель тем временем разучивал похоронный псалом. Я вылез из-под одеяла и бросился к дому. Когда, я примчался, то увидел, что брат гоняется за Перси. Он бежал вприпрыжку, потирая задницу. У Перси в руке был лук.

Наконец брат поймал его.

— Что он сделал? — крикнул я.

— Я вышел пописать, а этот гад выстрелил мне в зад!

— Он, наверное, по ошибке, — попробовал я заступиться за друга.

— Так я и поверил! — проорал брат, сломал лук и швырнул обломки в кусты. — Еще раз так сделаешь, я тебя самого ткну в одно место раскаленной вилкой, да не один раз, а тыщу, так и знай. Ясно?

— Да, — кивнул Перси.

— Сам не понимаю, чего я с тобой церемонюсь, надо бы тебя прямо сейчас проучить, — проворчал брат. Вздохнул и пошел прочь.

— Ну и натворил же ты дел! — сказал я.

— Ага, а еще я ел черных муравьев. И выпрямил полведра гвоздей. Я столько всего успел переделать! Черт, и долго же ты дрыхнешь!

Перси просто не мог сидеть без дела.

— Хорошо, а теперь постарайся угомониться, — попросил я. — Я, когда был маленький, всегда так поступал. А еще я бросал «блинчики».

— Что, бросал блинчики? — удивился он.

— Да.

— Тогда и нам надо попробовать. Но зачем ты это делал?

Он, похоже, на полном серьезе решил, что мы отправимся на кухню, напечем блинчиков, а потом станем швырять их в помойное ведро. Вот ведь олух царя небесного!

— Да это просто так называется, — объяснил я.

Мы отправились на берег. Я научил Перси, как выбрать подходящий камень — тонкий и плоский. Не слишком тяжелый, но и не слишком легкий. Это особенно важно при сильном ветре, чтобы его не снесло в сторону.

— Держи камень указательным и большим пальцами, вот так. И бросай, словно летающую тарелку, — пониже, над самой водой.

Я подобрал подходящий камешек и показал, как надо бросать. Я швырнул его под правильным углом, он полетел, ударился о воду и поскакал, словно водяная блоха, — раз, потом еще и еще.

— Восемь подскоков! — объявил я с гордостью. — Тебе пока столько слабо.

Я оказался прав.

Перси сравнял счет только через полчаса.

— Хорошо бы теперь и самим окунуться, — предложил он.

В мастерской можно было найти всё что угодно. Там мы отыскали автомобильное колесо, или, точнее, камеру. Накачали ее воздухом, а потом спустились к пристани, где у берега мелко и вода спокойная. Мы пришли рано, и я надеялся, что мы будем там одни.

— Если Пия объявится, постарайся не выпендриваться, — предупредил я.

Я сказал это просто так, на всякий случай. Торчавшая из воды голова Перси кивнула.

Он уже спрыгнул в море: так ему не терпелось научиться плавать — и теперь стоял на илистом дне, держа перед собой камеру. Гагачье перо, которое он засунул в повязку на голове, весело покачивалось от утреннего ветерка. На пузо Перси нацепил свой пробковый пояс. Так он чувствовал себя увереннее.

— Брр, ну и холодрыга! — проговорил он, стуча зубами.

— Ничего, привыкнешь, — пообещал я. — Начнем с движений ногами. Держись покрепче за камеру и плыви, как ты делал вчера. Помнишь?

— Ясное дело. У меня-то мозги в порядке.

— Тогда начали.

Я стоял на заправочном причале и кричал, как опытный тренер по плаванию.

— Вытяни как следует ноги! А теперь снова подожми, — командовал я. — Не забывай: ты уже не на полу! Вот так!

Я смотрел, как он плывет, изо всех сил отталкиваясь ногами и крепко вцепившись в камеру. Перси был похож на лягушку-переростка. Но у него здорово получалось! Сам я научился плавать в пять лет. А в шесть смог проплыть двадцатиметровку и заслужил специальный значок. Но себя-то я всегда считал вундеркиндом.

— Отлично, так и продолжай! — подбодрил я его. — Помни о Божьем гневе.

Перси миновал буйки — один за другим. Чайки кричали как оглашенные, словно это были национальные соревнования по плаванию. Я было собрался стянуть с себя брюки и тоже прыгнуть в воду. Но, отвернувшись от моря, понял, что ничего не вижу: перед глазами мелькали солнечные блики.

А когда они наконец потухли, я увидел Пию. Она спускалась к берегу, возвращаясь из магазина. На ней было желтое платье с красным поясом, а в руках — авоська с полотенцем. Ветер прилеплял ее юбку к ногам. Пия шла легко, словно танцуя, и волосы ее раскачивались в такт.

Я поспешил втянуть живот, чтобы казаться стройнее.

— Привет, — сказал я, когда она подошла поближе.

— Ты уже здесь? — удивилась она.

— Да.

— Надеюсь, не станешь сегодня рассказывать свои анекдоты?

— Нет. Я их утопил.

И тут меня словно прорвало: я стал болтать без умолку. Про то, что моему брату угодили стрелой в задницу. Что у нее шикарное платье. Что дедушка вчера целый час ругался на чертов камень. Я говорил и говорил, потому что мне нравилось смотреть, как она слушает. А еще — чтобы не дать ей заговорить о Перси. Но едва я сделал паузу, она спросила:

— А куда ты Перси подевал?

— Он плавать учится, — ответил я. — Я его тренирую.

Пия обвела взглядом бухту.

— Где?

Тут я обернулся и посмотрел на море.

Я увидел, как сверкающие на солнце волны ударяются в борта лодок у причала. Заметил парочку крохалей — они то ныряли, то вновь появлялись на поверхности. Но куда, черт побери, подевался Перси? Наконец я его разглядел: гагачье перо виднелось далеко-далеко, и направлялось оно в открытое море — туда, где высоченные волны.

— Черт! — простонал я. — Как же я не уследил!

— Где он? — спросила Пия.

— На пути к Аландским островам, — сказал я.

И припустил со всех ног. Перемахнул через ручей, кишевший пиявками. Промчался мимо лодок.

— Я сейчас, подожди!

На бегу я схватил багор, висевший под крышей лодочного сарая. На краю каменного пирса лежало скользкое бревно. Я встал на него и вытянулся как можно дальше, чтобы подцепить ремешок пробкового пояса и подтянуть к себе Перси, который продолжал плыть, не поворачивая головы. Но, как я ни старался, мне не удалось его отловить. Вцепившись в камеру, он скользил прочь.