Тамара Михеева - Юркины бумеранги

Петька и Денёк играли в город, где все ездят только на лошадях, где нет ни машин, ни автобусов, ни трамваев, зато в каждом доме найдется конюшня. Лошадей здесь не выращивают, не покупают и не продают. Они сами приходят из далекого леса, молодые, сильные, с влажными кроткими глазами. Дворы школ превращались в стоянки для путешественников. Там можно было отдохнуть, перекусить, накормить своего коня и вымыть его (несмотря на каникулы, мойки для обуви работали почти у всех школ). Расплачивались друзья с воображаемыми хозяевами стоянок самой ходовой валютой детства — гладкими листами подорожника. Раз в месяц в этом Городе Лошадей устраивались соревнования, а тренировки проходили на ипподроме — футбольном поле Центрального стадиона.

Петька и Денёк так заигрались, что забыли и про Бродяг, и про встречу у Егора. И не вспомнили бы, если бы не встретили его самого.

— О-о! Конная дивизия! Привет! — поздоровался с ними Егор.

— Ой, Егор, здравствуй!

— Вы не забыли, что сегодня у нашего дома день рождения и мы ждем вас в гости?

Петька прикусила губу: она-то как раз и забыла.

Но Денёк сказал:

— Конечно, мы помним. Мы даже с подарком придем.

— Надо же! — многозначительно улыбнулся Егор. — Ну до вечера!

Они попрощались, а Петька спросила:

— Ты про какой подарок? У нас ведь ничего нет!

Денёк замялся и сказал смущенно:

— Ну я кое-что подготовил… Макет мы уже не успеем сделать, но я его нарисовал.

— Дом?! Здорово!

— Ну… не знаю, как получилось.

— Покажи! — потребовала Петька.

— Так он у меня дома!

— Тогда поехали!

— Нет, давай сначала в Хижину. За рисунком успеем еще.

Петька согласилась и поднажала на педали. Денёк ездил быстро.

Ставни на окнах Хижины были открыты.

— Смотри, Денёк, все, наверное, уже там. Поехали скорей!

— Ага… Петь! — Денёк резко затормозил.

У пожарной лестницы, ведущей в Хижину, были свалены табуретки, полки, книги, Петькин старый коврик со слонами, Генкин сундук — небогатое хозяйство Вольных Бродяг. Петька и Денёк переглянулись: что все это значит?

Дверь Хижины распахнута, оттуда доносились голоса. Голоса незнакомые… Нет! Знакомые! Это Скрипун и кто-то еще из взрослых…

A-а, Акимовы! Они узнали про Хижину и выселяют оттуда Бродяг!

— Пе-етька-а! — разорвал летний воздух отчаянный Генкин крик. — Бегите за всеми! Нас громят!

Как по команде, Денёк и Петька бросили велосипеды и рванули в разные стороны.

— Я — к Сане! — крикнул Денёк.

— Позвоните Олегу! — попросила Петька и помчалась к Ленке.

Все настроение сразу скомкалось, все мысли закрутились вокруг самого главного: их выгоняют! У них отнимают Хижину! Это Скрипун — конечно, он! — мстит им за шалаш! А они-то хотели идти к нему извиняться, хотели все объяснить!

— Что ты стучишь как ненормальная! — возмутилась Ленка. — У нас маленький ребенок дома!

— Лен… Я забыла, прости. Там Хижину… — И Петька вдруг всхлипнула и заплакала. Их замечательную Хижину! Где они собирались, как дома, и никто им не говорил: «Тише, дедушка спит! Иван занимается!» Где никто не ругал, если вдруг оставался бардак, все равно они потом все уберут! Где она, Петька, так замечательно сидела сегодня утром одна!

Ничего этого Петька не сказала Ленке. Но Ленка и так все поняла (на то она и Ленка). Оделась, позвонила в соседнюю квартиру, Лёшке и, пока тот собирался, заставила Петьку умыться и успокоиться. Ленка всегда такая: если вдруг сваливается беда, она остается спокойной и рассудительной. И ни-ка-ких эмоций. И, как всегда, перед этим спокойствием Петька устыдилась своих слёз, умылась и побежала в Хижину. Не ждать же этого Ахмеджанова! Опять что-нибудь скажет ТАКОЕ!

Из Крайнего дома к Директорскому мчались Денёк и Санька.

— А где Сумятины? — спросил Саня на бегу.

— Геныч там воюет, а отец на работе, конечно, — сказала Петька. — Олежке позвонили?

— Да, он бежит.

Они взобрались по лестнице.

Через минуту прибежали Ленка и Лёшка. На Лёшку Петька не смотрела.

В первую минуту Петька даже не узнала Хижину — так голо и пусто было в ней. Сразу стали заметны не очень чистые стены и щелястый пол. Половики темной грудой лежали в углу, рисунки Денька (старый замок с башнями над морем, дворовая собака Найда, лопоухая и смешная, дорога среди степных холмов) и фотографию парусника «Седов» Генка прижимал к голому перепачканному пузу. Видимо, он был дома, услышал шум и решил выяснить, в чем дело. А дело было плохо.

— А-а! — тонко заверещал Скрипунов. — Явились!

Грузный, страдающий одышкой, Акимов приветственно заулыбался. Противно так, с издевкой… Он поглаживал круглый живот под вылинявшей футболкой и то и дело смотрел на свою жену.

Бывший директор школы, Антонина Артуровна Акимова («А в кубе»), худая и высокая, похожая фигурой на ножницы, знала все про всех и всегда была права. Во всяком случае, она так думала. И, глядя с высоты своего роста и положения на растрепанных, притихших, тяжело дышащих от быстрого бега ребят, она веско заметила:

— Ничего удивительного, Иван Иванович, что эти подростки на вас напали. У них на лице написано, что они склонны к девиантному поведению.

— Чего?! — удивился Лёшка. Получилось у него угрожающе.

— Вот видите, вот видите! — заверещал Скрипун.

А взгляд «А в кубе» ясно выразил: ах, этот Ахмеджанов! Всем известный хулиган и двоечник!

— Что вы здесь делаете? — сказала Ленка. Голос у нее был спокойный и ясный. Да, Ленка умеет разговаривать со взрослыми.

— Что мы делаем здесь? — насмешливо переспросил Акимов. — Выселяем мы вас, голубушка.

— Не имеете права! — взвинтился Сашка.

— Право! — закричала «А в кубе», вспомнив видимо, что она была директором. — Права-то вы свои знаете, а вот обязанности забыли!

Ребята переглянулись: сказано, что называется, «не в тему».

— Почему вы на нас кричите? — возмутился Денёк. — Что вам от нас надо?..

— Это наш чердак! — перебила его Петька. — А вы… вы как грабители!

Что тут началось! Акимовы и Скрипун будто с цепи сорвались и начали кричать в три голоса. Чего только не услышали про себя Вольные Бродяги! Что они и «отпетые хулиганы», и «колония по ним плачет». И в общем-то понятно, зачем им этот чердак. Ну конечно, только пить, курить, нюхать всякую гадость. Чем еще можно заниматься на чердаках и в подвалах? Сейчас ведь все дети старше пяти — психи и наркоманы! Только и слышишь о детской преступности!

Петька пыталась их перекричать, но Сашка хмуро остановил ее:

— Да ладно тебе. Видишь же — бесполезно!

Его услышала «А в кубе»:

— Да, бесполезно! Продолжать разговор без присутствия взрослых я не намерена!

— В таком случае можете продолжать, — раздался спокойный голос. — Надеюсь, мое присутствие вас удовлетворит?