Лара Уильямсон - Мальчик по имени Хоуп

Вот что пожертвовал я:

• две пары колготок с затяжками;

• пустое ведерко от попкорна фирмы «Кернел

• коробку из-под картошки фри для приготовления в микроволновке;

• восемь втулок от туалетной бумаги;

• одна пустая коробка из-под противопоносных капсул.

Вот что, по-моему, пожертвовал Кевин Каммингс:

• листовки о расчетах по налогам (потому что налоги – это не то же, что налогообложение).

Вот что, по-моему, пожертвовала Джо Бистер:

• пластмассовую статую святого Патрика со сломанным посохом;

• дырявое, но освященное кухонное полотенце;

• кусок подгоревшего тоста с лицом Иисуса.

Все это, конечно, очень интересно, но мне совершенно без надобности. К счастью, я нахожу много других предметов, которые смогут мне пригодиться. Джо подбирает упаковку из фольги, в которой когда-то был пирог, и принюхивается. Я тоже роюсь в куче хлама. Подруга смотрит на меня через плечо и говорит, что костюм Девы Марии будет настоящим чудом. Оглядев ее находки, я соглашаюсь. Она выглядит сердитой, поэтому я быстренько собираю то, что накопал, и, пока никто не смотрит, прячу кое-какие вещицы в рюкзак. Конец первой сцены. Сцена вторая: я и предметы с проекта в мужском туалете; время: после школы. Сначала я снимаю джемпер и школьную рубашку, потом накручиваю целый рулон пузырчатой упаковочной пленки себе вокруг живота, снова надеваю рубашку и джемпер. В зеркале я вижу человека, который съел все пироги в мире.

Дальше я спускаю штаны до лодыжек. Какой-то маленький мальчик заходит в туалет, странно на меня смотрит и убегает. Бормоча и потея, я запихиваю в штаны половинку от кокосовой скорлупы и надеваю снова брюки. А потом пишу на лбу: СУРТ ЕН Я. Сложно написать «Я не трус», глядя в зеркало.

Я бреду к школьным воротам и вижу Кристофера: он сидит на стене, развернувшись ко мне спиной. В моей груди закипает ярость. Я думаю о том, что он разрушил нашу дружбу из-за девчонки. Из-за девчонки, которая мне даже не нравится! Дальше происходит событие, которое я могу описать примерно так: груда мусора падает на мою голову, как в замедленной съемке. Мне кажется, что Кристофер услышал мои шаги, потому что он оборачивается, и челюсть у него отваливается. Не успевает он и слова сказать, как я бросаюсь вперед и приземляюсь на него с громким хрустом. По ощущениям – будто попадаю в холодец. Кристофер хватает меня за живот, и тот, к его величайшему изумлению, начинает трещать и лопаться. Испуг не мешает Кристоферу меня мутузить, и, к несчастью, «мутузить» в данном случае – это врезать мне ногой между ног. Я уверен, что прием «коленом в пах» – не совсем то, чему учат на уроках тхэквондо. Почувствовав себя твердым, как скала, Кристофер немного морщится от боли.

Потом он хватает меня регбистским захватом, и мы падаем на землю. Я чувствую, как что-то мохнатое пробегает по моим плечам и спрыгивает на траву.

– Бу! – кричит Кристофер. – А ну возвращайся, грызун!

– Что это вы делаете?

Кристофер неловко поднимается на ноги, и Грейс, протянув руку, помогает мне встать.

– Ну и достанется же тебе, если мама узнает про драку, – усмехается она. – В чем вообще дело?

Кристофер говорит:

– Я сказал твоему психованному братцу, что у меня есть для него сюрприз, и предложил встретиться после школы со мной.

– Ага, чтобы поколотить меня, – огрызаюсь я.

– Нет, – серьезно отвечает Кристофер. – В школе не разрешают использовать приемы тхэквондо, чтобы подраться. Вот тебе вторая записка, которую ты не поднял с пола.

Он протягивает мне листок, и я читаю его сначала в ярости, а потом в смущении.

Дэн. Давай встретимся после школы. Я сказал, что у меня есть для тебя сюрприз. Угадай какой! Это Бу! Он весь день сидит у меня в кармане, а никто даже и не заметил. Ты не слышал, как он пискнул, когда мисс Парфитт спросила, как называется столица Новой Зеландии?

– Ой! – говорю я. Просто «ой!».

Я дергаю Грейс за рукав и говорю ей, что пора нам идти домой.

– Что на ужин? – кричит Кристофер нам вслед. – Будешь глотать оскорбления?

Он, наверное, сейчас ползает на коленях и ищет Бу. Но я не оглядываюсь. Я только и могу что хромать, еле-еле передвигая ноги. Когда силы заканчиваются, я останавливаюсь и запускаю руку в штаны. Лицо Грейс приобретает оттенок влажной мастики, и она закрывает его руками.

– Не переживай, меня просто ударили в кокосы, – успокаиваю я ее.

– Хм, я слышала много названий этой части тела, – отвечает Грейс, бросая на меня взгляд сквозь растопыренные пальцы. – Но точно не «кокосы». Стэн бы посмеялся.

Я достаю кокосовую скорлупу и швыряю ее в чей-то сад, объяснив, что это долгая история.

Брови Грейс взлетают к макушке.

– Стэн бы послушал твою длинную историю. А ты ведь и не знаешь, наверное, что он любит кокосы. Ну то есть он иногда покупал «Баунти» в газетном киоске Биддольфо, если это считается. Но какая теперь разница? Он сегодня меня бросил.

Теперь моя очередь приобретать цвет мастики. Я запускаю руку в карман, достаю завещание и, держа его перед своим лицом, спрашиваю:

– А Стэн упоминал Кевина Каммингса из моего класса?

– С чего бы ему упоминать Кевина Каммингса?

Я быстро подношу завещание к носу и высмаркиваюсь в него, а потом кладу обратно в карман. Грейс в замешательстве, теперь понятно: она не знает о том, что Кевин Каммингс рассказал Стэну о ее беременности. Хотя, возможно, Стэн порвал с ней просто потому, что она бесячая. Я сам, если честно, тоже так считаю.

По дороге домой сестра рассказывает мне, какой Стэн урод. Я выражаю согласие, но она говорит:

– А тебя никто не спрашивал. Я могу говорить про него гадости, а ты – нет.

Когда мы приходим домой, Грейс сразу уходит к себе в комнату и не выходит к ужину, хотя знает, что мама приготовила картофельные оладьи. Грейс любит их, они содержат меньше калорий, чем чипсы. Они ведь дырчатые и все такое. На самом деле Грейс не выходит и после ужина. Даже играя на гитаре, я слышу, как она воет за стеной. Я внимаю ее загробному вою целый час, и нервы мои не выдерживают.

Я знаю, что ты беременна. Дэн :'(

В моей эсэмэске всего шесть слов, но написать ее было так же сложно, как Шерлоку Холмсу – разгадать все тайны из папиной книги. Я решаю не отправлять эсэмэску сразу, а еще раз как следует все обдумать. Кинув телефон на кровать, поднимаю гитару. Мои пальцы скользят по струнам. Чарлз Скаллибоунс запрыгивает ко мне, принимается скулить и исполняет собачий твист. Все это выглядело бы забавно, если бы вместе с тем я не услышал короткого «дзынь», который слышно только после отправки сообщений. Я кидаюсь за своим мобильным, но уже поздно. Чарлз Скаллибоунс отправил мою эсэмэску.

Телефон мог бы с таким же успехом надеть огромный плакат с надписью: СООБЩЕНИЕ ОТПРАВЛЕНО. НУ РАЗВЕ Я НЕ БОЛЬШОЙ УМНИК? Да, мобильник довольно велик, но совсем не умник (на самом деле это старый телефон Грейс, весь обклеенный блестящими девчачьими наклеечками). Я жду, когда же Ниндзя-Грейс сломает стену и ворвется ко мне со своим телефоном в зубах и сжатым кулаком, готовым опуститься мне на голову. Но ничего не происходит. Грейс все еще слушает трагичную музыку и время от времени всхлипывает. Она ведь должна была уже прочесть, да?